Дмитрий Коростелев - Право на жизнь

— Так бы и говорил, семь дней, а то какую-то неделю придумал, — обиделся Данила.

Комнату им выделили подстать царскому дворцу. Две огромные кровати, хоть они не из камня. Дерево, крепкое и жесткое. Захочешь разрубить, топор сломаешь. На каждой стене по масляному светильнику. Северьян вспомнил коптящие вонючие лучины, поморщился. А эти и светят ярко и пахнут приятно. Вот уж ромеи, умеют жить красиво. Только себя этой жизнью и развращают.

У стены стоит стол. Не какой-нибудь, из заморского дерева. Да еще и скатеркой прикрыт. И ни каких дохлых тараканов или на крайний случай, мертвых мух. Все чисто, гладко, будто и не по-настоящему все, а так, на картинке нарисовано мудрецом немудреным. На полу постелен ковер. Мягкий, яркий, ноги так и утопают в нем. Северьян снял сапоги, поставил ноги на мягкий ворс, зажмурился от удовольствия.

— Ох, ну и кушать эти ромеи мастаки, — молвил понуро Данила.

— Не понял?

— Зажрались, говорю. От такой красивой жизни сам не замечаешь, как становишься ватным, разбитым, разморенным, как кусок несвежего, с запашком мяса.

— Не будем о мясе, — оборвал его Северьян.

Разговор о еде лучше было оставить. В корчме их накормили так, что еле животы до комнаты донесли. А ведь хотели еще сегодня поискать Ликуна, народ порасспрашивать. Северьян чувствовал, что говорить о деле, а тем более делать оное он совершенно неспособен. Лицо Данилы тоже не располагало к шатаниям по вечернему городу чудес. Судя по заторможенным движениям, больше всего ему хотелось сейчас лечь и хорошенько выспаться. Северьян понимал друга.

— Знаешь что, — сказал он. — Давай-ка лучше отложим поиски до утра. На свежую голову и думается лучше и вообще… Сейчас я идти никуда не хочу.

Данила кивнул.

— Сколько слушаю тебя, друг Северьян, и вечно удивляюсь твоей безграничной прозорливости. Давай-ка и правда спать, а то сегодня уж больно день был тяжелый. А утро вечера, пожалуй, мудренее будет…

Утро встретило путников уличным гомоном и ярким светом. Даже солнце здесь было не от мира сего, казалось суетливым, дерганным, как и тутошний народец. Северьян терпеть не мог суету и взирал на копошащихся, как тараканы людей свысока. Данила тоже не питал особой любви к столпотворениям, а после вчерашнего, так и вовсе стал лютым ненавистником уличных торгашей.

Настроение было хуже некуда. Северьян обвел ленивым взглядом каменные стены, покосился на ковер, и снова закрыл глаза. Проблемы роились, как осы над крынкой с медом. Даже если сейчас удастся найти невесту Данилы, даже если Царьградские маги настолько потеряли хватку, что не заметили проникновение чужака в город, то проникнуть в святая святых — обиталище Базилевса, дело совершенно гиблое. Даже не потому, что Владыка обладал сокрушающей магической силой, но и по той простой причине, что Северьян не знал, куда, собственно, идти. Когда он был здесь в последний раз, то видел город лишь из окна высокой башни, и с Базилевсом не общался. Северьяну пришлось повидать только Протокла, маленького злобного старика с совсем не старческим голосом и силой. Сам же Базилевс поостерегся общаться с убийцей. Потому Северьян просто не мог представить, куда нужно идти. Тут один лишь Славянский квартал больше всего Киева, и дома здесь как замки. Заблудишься, никто руки не подаст.

А Данилу распирало от желания действовать. Поутру он собрался, на пояс повесил кинжал, натянул грязную рубаху и стал буйствовать, долго и упорно зудя под носом у Северьяна. Убийца встал неохотно, все время бурчал и ругался. Поначалу все казалось простым до невозможности, надо было добраться до Царьграда. А теперь голову так ясно прорезала тугая, как тетива мысль, полная отчаяния и безысходности. Нет, ничего из этой затеи не получится, — решил Северьян, и сам испугался собственных мыслей.

Он вышел на улицу вслед за Данилой, долго щурился, стараясь не глядеть на яркое, жаркое небо. На улице уже царила суета. Вечный нескончаемый базар, даже в жилом квартале шла постоянная торговля. Северьян первым заметил дружинника Василия в компании другого, облаченного в ромейские доспехи, витязя.

— Утро доброе Василий, — поприветствовал Северьян дружинника.

— А, новенькие! — Обрадовался он. — Вот, Збыслав, эти только вчера прибыли.

Воин обернулся, смерил обоих путников тяжелым изучающим взглядом. Глаза надолго задержались на Северьяна.

— Ты откуда такой… славянский? — Усмехнулся Збыслав.

— Так прямиком из Киева, — не растерялся Северьян, — живу я там.