Александра Лисина - Холодные дни

Не подумайте плохо, у меня пока ни с кем не было близких отношений. В первую очередь потому, что я сама их старательно избегаю и не стремлюсь стать для кого-то верной супружницей, хотя, видит бог, могла бы очаровать очень многих и не самых последних мужчин в той же Ларессе. Но воровать под чужой личиной — это одно, а вот жить с кем-то бок о бок — совсем иное. Я к этому пока не готова, хотя кое-что о противоположном поле давно усвоила: не зли сильного мужчину понапрасну; напротив, доводи его до бешенства, если хочешь одержать верх; не перебивай и всегда внимательно выслушивай; но никогда, ни из-за чего и ни при каких условиях не пытайся идти напролом. Мужчина почти всегда окажется сильнее, проверено; против грубой силы всегда найдется еще одна сила. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через год… стоит ли рисковать понапрасну?

Старая Нита — нищая и, одновременно, богатая и грозная держалица всего голодного сброда занюханного Лерскила, блестяще умела выигрывать по-нашему, по-женски — тихо, изящно и поразительно красиво. Умела оказываться на высоте даже тогда, когда стала слишком стара для таких игр, но до самой смерти держала голову гордо приподнятой. Внушала уважение своей волей и целеустремленностью. Поражала твердостью и четким пониманием цели. Восхищала, отвращала, бесила и неумолимо привлекала даже в свои семьдесят с лишним. Она была настоящей женщиной и, смею надеяться, я неплохо освоила эту трудную науку.

Вот и сейчас — убедившись, что остроухие конвоиры больше не доставят особых проблем (конечно, ведь сумасшедших грех обижать), совершенно спокойно отвернулась и, озорно подмигнув ошарашенному Беллри, танцующей походкой двинулась дальше. Ни мало не заботясь о том, следуют ли за мной эти два хамоватых хорька или нет. Вот так, милые, наши роли кардинальным образом поменялись, а вы даже не заметили! Слава моему гению и мудрости старой воспитательницы! Может, не слишком изящно получилось, грубовато и чересчур нагло. Зато теперь можно больше не беспокоиться о неожиданном ударе в спину, и я смогу без опасений продолжить путь.

Выбитые из колеи эльфы сделали вид, что в упор не слышат моих душераздирающих вздохов и жалостливого сопения. Дружно плюнули вслед, а теперь благоразумно держались позади, позволяя мне самой выбирать дорогу и лишь изредка поправляя ее короткими (данными издалека!) указаниями. И правильно — ненормальных девиц, если не собираешься их убивать на месте, следует всегда держать на виду. Чтобы, значит, не бросались на шею, не грозили уронить на лесную подстилку и не смотрели восторженными глазами влюбленного теленка. Ну их, безумных человеческих девок…

А мне большего и надо — иду себе, никого не трогаю, старательно изгибаюсь и призывно виляю бедрами, чтобы им даже в головы не пришло наблюдать за моими руками или лицом. Короче, измывалась, как могла, пока, наконец, Шиалл с явным облегчением не остановил это безобразие.

— Стой. Пришли.

Я послушно остановилась, разом уподобившись породистой кобыле под седлом: встала мгновенно, по-военному четко и замерла молчаливой статуей. Только что не ржала и не била копытом, а так — точная копия: лицо вытянувшееся и жуть, какое умное; глаза большие, томные; улыбка зверская, во все сто зубов, а на лице — полная готовность повиноваться.

— Туда, — ткнул изящным пальчиком Шиалл, благоразумно держась от меня подальше.

Я, не стерпев, окинула его долгим внимательным взором, еще разок подмигнула Беллри, чтобы не слишком расслаблялся. С нескрываемым удовольствием отметила, как их передернуло от отвращения, а в прекрасных синих глазах зажглось острое, неподдельное и весьма искреннее желание избавиться от меня раз и навсегда. Мысленно потерла ладошки и только потом последовала в указанную сторону, где вдруг начали расступаться деревья.

Редеющий подлесок одолела быстро. Шумно вдохнула повлажневший воздух, хорошо чувствуя близость большой воды. Мельком огляделась по сторонам, но Ширры не заметила, а потому подавила тяжелый вздох и, раздвинув густые кусты, шагнула на пологий берег раскинувшегося впереди озера. Причем большого озера, вытянувшегося вдоль песчаных отмелей и напоминающего гигантскую каплю, обращенную острым кончиком ко мне и убегающее куда-то вдаль, одновременно расширяясь и постепенно теряя свой нежно-голубой окрас. А там, почти у самого горизонта, оно не только заполонило собой почти все доступное обзору пространство, но и налилось мрачноватой, совсем непохожей на простую воду чернотой, от одного взгляда на которую на коже невольно появлялись мурашки.