Игорь Ковальчук: Бастард: Сын короля Ричарда

— Масштабами.

— А для каждого отдельного человека?

— Ну… — Она поколебалась. — Ну, наверное, тем, что противник не один. Что их может быть и больше.

— Нет. — Молодой рыцарь улыбнулся. — Вот чем.

Его рывок она заметила поздно, попыталась увернуться и потеряла равновесие. Он вышиб из ее руки меч — просто ладонью — и повалили девушку на землю. Когда Серпиана о казалась на земле, она принялась отбиваться уже совершенно по-женски — размахивала руками, пиналась, даже укусила его в щеку, когда он попытался ее поцеловать. Оскалившись как можно страшнее, Дик воспользовался приемом опытного насильника и локтем прижал к земле ее рассыпавшиеся волосы. Нежно поцеловал в губы, слегка распухшие и мягкие, и отпустил. Освободившаяся девушка откатилась в сторону, вскочила, встрепанная и помятая, принялась оправлять одежду. Он же нагнулся и поднял ее меч.

Клинок был узкий, но полоса металла, пошедшая на него, была довольно толстой, и в разрезе, должно быть, оружие походило на ромб — что ж, чем прочнее оно будет. Вдоль лезвия тянулся глубокий дол, облегчавший меч до предела, так что даже в женской руке он, довольно длинный, порхал, как птица. Гарду неведомый мастер выполнил в виде двух сплетенных хвостами змей, повернутых головами в разные стороны. Навершие, оно же противовес, демонстрировало тщательно отделанную — все зубы видно, все складки и чешуйки — широко разинутую змеиную пасть с огромным, с вишню, искристым камнем в ней. Металл казался необычно серым, на гладком лезвии чуть более светлые, чем основной оттенок, тонкие полосы сплетались, образовывая некое подобие узора змеиной чешуи.

— Отдай, — вырвалось у Серпианы.

— Попробую отгадать, — сказал Дик, любуясь оружием, дивным даже не потому, что в нем дремала магия. — Эта замечательная вещица именуется Змеей. Или Змеем.

— Не угадал, — мрачно ответила она. — Змеем звался клинок, принадлежавший моему отцу… Отдай!

— Тогда как же зовется твой?

— Сэлен… Отдай!

— Это что-то значит?

— Значит. "Шелест"… Отдай же!!!

Корнуоллец протянул ей меч рукоятью вперед. Серпиана схватила его, еще один краткий узкий взблеск в пасмурном дневном свете — и клинок исчез. Когда, невозможно было понять, вот он был — и вот его нет, и девушка, нахохлившаяся, как промокший сокол, смотрит на спутника укоризненно.

— Это было нечестно!

— Ты о чем?

— О том, как ты повалил меня!

— Значит, я все-таки смог показать тебе коренное различие между боем и поединком, — хладнокровно ответил он.

— Можно подумать, я не была в бою!

— Ты в нем погибла, солнце мое, так что не ссылайся на него.

Серпиана поджала губы:

— Я могла победить тебя. Я же не пользовалась магией!

— Я тоже.

— Те, кто ждет в Катании, не владеют магией.

— Зато они владеют многим другим. И их много.

Девушка посмотрела на упрямца жалобно и протянула:

— Ну пожалуйста…

Она уже была уверена, что нет, не возьмет он ее с собой и придется скучать в Матегриффоне, у стен затаившейся Мессины. Или, может, сказать, что город, разозленный выходками Ричарда посерьезней, чем осиный рой — сунутой в дупло палкой, способен в отсутствие короля разгромить его укрепления, и ей безопасней оставаться при нем?

— Ладно, поедешь, — нехотя согласился Дик. — Сицилиец вряд ли затеет нападение на такого сильного противника, как Ричард, Очень надеюсь, что все это наконец разрешится. Надоело здесь торчать.

Как ни странно, надежда оказалась небеспричинной. Английский государь, устав ждать, пока ему выплатят все обещанное, начал подумывать, что неплохо было бы поддержать притязания Генриха VI на корону Двух Сицилии. Пусть он скуп, считает каждую сотню ливров, но зато земель у него более чем достаточно и ему есть что пообещать.

Танкреду, конечно, стало известно, что от Генриха, осознавшего, с каким ключом подойти к англичанину, прибыли послы и о чем-то два часа беседовали с Ричардом за закрытой дверью, без посторонних глаз. Торговались, конечно. Поди найди хоть одного правителя, не способного в мгновение ока нащупать свою выгоду, но английский государь и среди них стоял на особом месте — его глаз, острый, как у охотящегося орла, мгновенно ловил своего "козленка", то есть возможность получить побольше. Танкред отлично все понял и сделал правильный вывод — надо поспешить. Его новоприобретенный трон шатался, если король Английский, а за ним и Французский перейдут на сторону Генриха, у которого, как ни крути, больше прав, от де Лечче останутся лишь ошметки. Ведь не заявишь во всеуслышание, что ты — сын покойного короля, не напишешь на флаге — незаконнорожденный. Официально он всего лишь кузен покойного малыша Боэмунда Гвискара, а кузенов вокруг каждого трона — толпы. О каких правах можно говорить?