Дэн Абнетт - Герой Ее Величества

— Осторожно! — возмутился и как будто удивился сэр Руперт.

Галл набросился на него, их клинки скрестились, словно рога оленей, сражающихся за самку. Капитан вынудил отступить соперника на четыре или пять ярдов, пока открыватель Австралии не врезался спиной в стену кухни Читти-Хауза. Там Триумф пошатнулся, накренившись вперед и махнув рапирой в сторону Галла. Это вполне могло стать великолепным туше, если бы couteau suisse к тому времени не превратился в нож для разрезания бумаги. Триумф сдавленно, но красноречиво выругался, выбрал более подходящее случаю лезвие, размахнулся, но момент был упущен. Капитан Королевской Гвардии легко парировал, а потом нанес режущий удар, проделав новую дыру для кармана в штанах мореплавателя и вырезав кусок кожи с бедра. Сэр Руперт с шумом втянул воздух, когда кровь, разбавленная дождем, промочила его гетры. Взглянув вниз, он выяснил, что одна штанина уже покраснела от крови, а вторая покрыта слоем грязи.

— Какой-то шутовской костюм получился! — беззаботно воскликнул он и, чуть не упав в обморок, привалился к стене кухни, устало опустив рапиру.

Клинок Галла тут же оказался у его горла.

— Тебя побили, ублюдок, — прошипел капитан, — и более того, ты мертвецки пьян. По крайней мере, мог оказать мне честь и прийти на дуэль трезвым.

— А мы деремся из-за того, что я что-то сказал о твоей сестре? — рассеянно спросил Триумф. — Коли так, не напомнишь, что конкретно?

— Ты бросил вызов мне, пьяный дурак! — заорал Галл.

— Э-э-э… на самом деле? Ну, давай тогда забудем об этом.

Капитан уставился прямо в глаза противника:

— Не в этот раз. В этот раз ты истечешь кровью. В этот раз я подарю тебе нечто, о чем ты всегда будешь помнить. — Медленно, с хирургической точностью. Галл провел кончиком рапиры по левой щеке Триумфа. Из пореза полилась темно-красная кровь. — Я преподам тебе урок, отброс. Не переходи мне дорогу, а если уж осмелился, то отвечай за свои слова, — заявил Галл, а потом добавил: — Хотя я слышал, ты за свои слова отвечать не можешь.

Триумф нахмуривался по мере того, как насмешка медленно просачивалась сквозь изувеченное алкоголем сознание. А потом он неожиданно открыл глаза, и были они устрашающе трезвыми. В первый раз за всю дуэль.

— Можешь засунуть эту оскорбительную сплетню в свой шелудивый клюз! — взорвался он.

Клинок взметнулся вверх в предательски обманном ударе, к которому Галл был совершенно не готов. Инстинктивное и совершенно необдуманное движение это было рождено исключительно гневом, и если бы мореход проделал сей маневр рапирой, а не картофелечисткой, то бравый капитан уже начал бы скорбный путь в фамильный склеп на берегах озера Лок Ларн. В нынешней же ситуации только загудел воздух, рассеченный маленьким, но бритвенно-острым инструментом. Последовало краткое столкновение — звук такой, словно взрезали кочан капусты, — истошный крик и поток крови.

Галл покинул двор с изрядной поспешностью и чуть ли не скачками, его тучный испанский секундант семенил следом, повизгивая:

— Сеньор! Сеньор капитан!

Триумф осел прямо на булыжную мостовую, прислонясь спиной к стене, и осмотрел нечто зажатое в протянутой руке.

— Галл? Галл, не уходи! — слабо крикнул он. — Ты ухо оставил.

Человек в черном важно прошествовал через двор к распростертому пьянице.

— Агнью, — выдавил Руперт, затуманенными глазами разглядывая подошедшего, — Галл забыл ухо.

— Именно так, сэр.

Сэр Руперт кивнул, положив руку на кровоточащую щеку:

— Агнью, кажется, лучше послать за доктором.

— Я бы охотнее послал подальше вас, сэр, — по зрелом размышлении пробормотал слуга.

В тот самый момент, когда лэрд Бен Фи во дворе Читти расстался со своим левым ухом посредством новейшей картофелечистки, шесть дней непрерывного ливня подошли к концу. Истощенные облака, выжатые досуха, с изрядным раздражением, но почти без сил уползали в сторону Шуберинесса и моря. Плачущее солнце, бледное, словно коптящая свеча, появилось над лондонским Сити. Настроение города тут же переменилось.

Едва схлынул потоп, в Лиденхолле снова раздались голоса торговцев, с чрезмерным воодушевлением заключавших новые сделки. У шлюзов Гиббона, на набережной, служащие Гильдии Водохранилищ и Труб откинули капюшоны непромокаемых плащей и обменялись понимающими, профессиональными взглядами, в которых читалось облегчение. В конюшне, примыкавшей к «Верховой Кобыле», проснулся Малыш Саймон и буквально через несколько секунд напряженных раздумий сумел вспомнить свое имя.