Miss_Vinter - Гарри Поттер и Фактор Неопределённости

Они прошли по газону мимо квиддичного поля, мимо старой хижины Хагрида, теперь занятой работавшим здесь сейчас хранителем ключей и земель. Гарри приостановился и взглянул на нее.

— Лефти напоминает тебе Хагрида, да?

Гарри кивнул:

— Хагрид был первым волшебником, которого я встретил. Наверное, я всегда думал о нем, как о своем личном хранителе, потому что он тогда явился и забрал меня от Дарсли.

Гермиона вздохнула:

— Мы потеряли стольких друзей, Гарри.

С секунду Гарри ничего не говорил.

— После смерти Седрика я не знал, как смог бы выстоять, если бы кого-то еще постигла подобная участь... а Седрик едва был мне другом.

— Тебе пришлось быстро вырасти.

— Нам всем пришлось.

Несколько минут они просто стояли на месте, потом Гермиона схватила его за руку и посмотрела в лицо:

— Я хочу туда сходить, — сказала она.

Он кивнул — необходимости спрашивать, что она имела ввиду, не было. Он надежно обхватил ее за талию, и они взмыли в вечернее небо, темный массив Запретного леса безмолвно проходил у них под ногами. Пока они летели над лесом, у Гермионы по коже пробежала дрожь; она сильно прижалась к Гарри, щекой чувствуя, как бьется жилка у него на шее.

Они приземлились на опушке, в месте происхождения воспоминания, преследовавшего их в кошмарах и отравлявшего их мысли наяву. Гарри стоял на одном месте, как вкопанный, в то время как Гермиона прошла до того места, где, как она думала, лежал труп, хоть она никогда его и не видела.

— Он умер здесь? — спросила она голосом едва громче шепота. — Или его здесь просто оставили?

— Он умер здесь. Его кровь была на земле.

— Где?

— Прямо там, где ты стоишь.

Гермиона опустила взгляд, будто до сих пор могла различить его тело, оставленное на траве. Она, не поднимая взгляда, протянула руку. Гарри, переборов себя, подошел и взял ее. Она посмотрела ему в глаза.

— Расскажи мне. Расскажи мне, что ты увидел.

Он тряхнул головой:

— Нет. Я не хотел, чтобы ты знала тогда, и все еще не хочу.

— Я должна знать, Гарри. Пожалуйста, ты не сможешь защитить меня от этого. Я должна разделить тот момент с тобой, — он ничего не ответил. — Как-то ты меня спросил, останемся ли мы когда-нибудь наедине, или призрак Рона будет с нами на каждом шагу. Мне нужно увидеть то, что видел ты, иначе мы, возможно, никогда от него не избавимся.

Гарри долго смотрел ей в глаза, потом моргнул и закусил губу. Наконец, он кивнул, переведя взгляд на землю у ее ног. Он сильно, чуть ли не до боли, сжал обе ее ладони. Она лишь ждала, пока он найдет слова.

— Я увидел белую вспышку... помнишь, какой яркой была луна? Я что-то заметил и понял, понял, что это был он. Я подошел к нему... он был похож просто на кучу тряпья на траве, — сказал он дрожащим голосом. — Я перевернул его на спину, и вот тогда ты услышала мой крик. Я побежал.

— Что ты увидел? — настаивала она.

— Ему... ему перерезали глотку. Кровь в свете луны казалась черной. Его волосы были кошмарно спутаны, а открытые глаза таращились в небо, и я никак не мог поверить, что больше никогда не увижу его ухмылку, никогда не поговорю с ним, не пообедаю и никогда не сыграю в шахматы, — он запнулся и, казалось, не хотел продолжать. — И у него... у него на лице... — он оборвался, сглатывая слюну. Гермиона ждала. Он снова посмотрел ей в глаза. — У него на лбу было это, — сказал он, пальцем проводя по своему шраму. Гермиона резко вдохнула. — Он был вырезан у него на коже.

— Боже мой, Гарри.

— Это было послание мне, о том, что эта смерть, эта кровь на моих руках. О том, что если бы он выбрал себе другого в лучшие друзья, он бы в тот момент сидел в гостиной и делал домашнее задание по арифмантике, — он зажмурился, с век закапали слезы и потекли по щекам. — Единственное, о чем я мог думать, так это что ты не должна увидеть. Если бы ты увидела метку, ты могла бы меня возненавидеть.

— Я бы никогда не смогла тебя возненавидеть, — сказала она, но задумалась, так ли это было на самом деле.

— Я услышал, что ты идешь, схватил тебя и не дал увидеть, я закрывал глаза, и все, что видел перед собой, было, что это ты лежишь на земле с перерезанной глоткой, и что это метка вырезана у тебя на лбу. Я знал, что Рон был мертв, и что для него я больше ничего не мог сделать, и у меня разрывалось сердце, так что единственное, что я мог делать, это держаться за тебя.

От образа того, что он описывал, ясно стоявшего у нее перед глазами, у Гермионы задрожал подбородок. Она опустилась на колени и положила руки на землю, пропуская траву между пальцев. Гарри лишь оцепенело стоял над ней и смотрел, как она прижала ладони к лицу и у нее затряслись плечи. Звук плача исходил от нее и уносился легким ветром, ворошившим ему волосы. Ночь, действительно, была красивой. Жестоко красивой. Как равнодушна природа, отстраненно подумал Гарри. Мы стоим здесь, обуреваемые жуткими воспоминаниями, тоскуем по лучшему другу, а ночь все равно красивая.