Amargo - Хороший ученик

— Ему не снятся кошмары. Он всегда спал замечательно.

— Для него это не кошмары. Это часть его сознания. Кана нельзя продолжать воспитывать по–старому, иначе он себя не реализует.

— А живя с тобой, он себя реализует?

— Мэй, я не пытаюсь вас разлучить. Переезжай вместе с ним в Шотландию, там замечательный климат…

— Даже не заговаривай об этом! — Она покачала головой. — Я никуда отсюда не уеду. И, разумеется, я не имела в виду то, что ты сказал. Мой вопрос буквальный — что ты можешь для него сделать, чтобы он себя реализовал?

— Пока не знаю, — ответил я. — Как только придумаю, скажу.

Но придумывать не пришлось. Мэй исходила из того, что несмотря на все свои странности и манеру поведения, у Кана были вполне обычные для его возраста интересы и потребности. Он любил читать и рисовать, собирал "сокровища", мог часами строить башни и мосты из конструктора, с удовольствием решал головоломки и играл с компьютером в шахматы. Я сменил исходную точку зрения — несмотря на шахматы, книги и конструкторы, Кан был другим, и если его обычные нужды удовлетворить было просто, то потребности второй части его существа мог знать только тот, кто обладал родственной природой.

В мае, через неделю после того, как Визенгамот принял отставку министра, не рискуя долго упираться с одобрением кандидатуры Поттера, я позвонил в Пражский отдел Легиона и вновь попросил о встрече с вампиром.

— Под землю не пойду, — предупредил я Годжу. — Он меня кое о чем просил, так что пусть поднимается — от него не убудет.

— Зато от вас может убыть, — буркнул Годжа. — Он должен был попросить у вас что‑то очень ценное, если ради этого решит выйти на поверхность.

— Вот я и узнаю, ценно это для него или нет, — ответил я.

Прошло несколько дней, и меня вызвали в Прагу. Вместе с усталым и пессимистично настроенным Годжей мы вновь шли через все здание в его кабинет. Несмотря на присутствие опасного гостя, легионеры занимались своими делами и не принимали никаких особых мер предосторожности.

Лишь увидев его в кабинете, в обычной человеческой обстановке, я понял, насколько он огромен. Он неудобно устроился в углу дивана, раскрыв крылья и положив правое на сиденье, а левое — на пол, доставая им до самой двери. В комнате стоял страшный холод, чувствовавшийся уже в коридоре. Черные глаза существа были почти закрыты, веки сомкнулись, оставив лишь узкие щели. При виде меня он не пошевелился, похожий на причудливое темно–серое чучело, невесть как оказавшееся в криминалистическом отделе.

— Ты ее не принес, — сказал вампир, когда я закрыл за собой дверь. — Зачем ты хотел меня видеть? Чтобы сообщить, что отказался?

— Разумеется, не для этого, — ответил я, садясь на наколдованный стул против дивана. — Когда ты почувствовал, что я встречал твоего собрата, ты узнал что‑нибудь еще, кроме того, что я сказал о кости?

— Нет. — Вампир был краток.

— Дело в том, что эту кость когда‑то превратили в волшебную палочку, и она несет в себе часть сознания твоего сородича.

Мой собеседник пошевелился, слегка выпрямившись, но ничего не сказал.

— Палочки у меня действительно нет, и я не знаю, где она. Если честно, встав перед выбором, отдать кость тебе или тому, у кого она сейчас, я долго не думал. Мне объяснили, что сознание и магия, присущие этой кости, каким‑то образом повлияли на моего ребенка. Могу предположить, что будет, если я отдам ее тебе, но представления не имею, что тогда станет с моим сыном. В том числе поэтому она сейчас у другого человека, и думаю, они нашли общий язык.

Вампир молча смотрел на меня, потом сказал:

— Почему его кость повлияла не на тебя, а на твоего ребенка?

— Она повлияла — я оказался посредником, который передал ее магию дальше.

— Расскажи о своем сыне. Что заставляет тебя согласиться с тем, будто в нем есть наша часть?

— Он не любит и опасается людей; раньше боялся всех, теперь — только незнакомых. Иногда он предсказывает будущие события, которые не всегда относятся к лично нему или к нашей семье. У него есть магические способности, которые обычные люди получают только заведя палочку и научившись им… Понимаю, все это звучит не слишком убедительно — бывают талантливые дети–маги, есть и чересчур застенчивые, и если бы не эта зима, я бы продолжал считать его просто необычным ребенком с особенностями развития. Но мне сказали правду — между ним и костью есть связь, обмен информацией. Даже я видел во сне того, кому она принадлежала.