Артем Тихомиров - Чрезвычайный и полномочный

– Дело дрянь, – прокомментировал король.

– Мы не могли драться на суше… а он нас просто ел… Ел и ел, пока…

На этом сбивчивая исповедь воителя закончилась. Бульклинг потерял сознание. Говорун пощупал его пульс и сказал, что сегодня от бедняги мало толку.

– Зато мы знаем, где это произошло. Мыс Селедок, – добавил жрец.

– Мыс Селедок… Земля на границе кланов Почесунов и Кусак.

– День пути от Рыгус-Крока, если на веслах и нажимать изо всех сил, – заметил вонючий. – Чудовище близко.

Пнилл состроил воинственную морду. В его жилах взыграла горячая кровь, напомнившая, что кое-кто давно уже не участвовал в приличной резне. Может, пора уже почувствовать, как под ногами качается скользкая от крови палуба и ветер ревет в парусах?

Сердце варвара заколотилось как бешеное. Даже авторитетное мнение бульклинга, что чудовище выше горы, его нисколько не смутило.

Ну и что? И не таких уделывали. Размер, как явствовало из собственного опыта Пнилла, значения не имеет.

– Что будем делать? – спросил Говорун.

– Следуем нашему плану, – ответил король, в черепушке которого уже зрело некое судьбоносное решение.

Выбрали его главным варваром в Диккарии не за красивые глазки. Пнилл всегда был лучшим воином и не раз доказывал это на ристалищах и в битвах. Не менее значим он был и как политик, умеющий находить с кланами общий язык. В его правление еще не случалось ничего из ряда вон выходящего. Чморлинги и бульклинги, обожающие иной раз пустить друг другу кровь, ни разу при Пнилле даже по-настоящему не подрались. Потасовки на пьянках, разумеется, не в счет.

И сейчас судьба бросала Пниллу вызов – слишком, видать, мирным и гармоничным было его правление, чтобы продолжаться долго.

Настало время вновь доказать, что он может быть королем. Имеет право.

Варвары прислушались: не гудят ли торжественные рога, сзывающие на Варвар-Ог?..

Вроде нет.

– Время дорого! Дерзай, колдун! – Король подарил Говоруну пылающий взор и вышел из комнаты.

Прорва дел!

Кровожадный Чтец вздохнул, вспоминая, сколько всего предстоит, а свита мух, движущихся вокруг его головы по эллиптическим орбитам, возбужденно загудела.

– Диккария в опасности, друзья мои, – сказал он своим крылатым друзьям. – Нам нужно засучить рукава.

С этими словами Говорун шагнул за порог и помчался навстречу великим делам.

Талиесин отошел от столика, на котором стоял тазик с водой, и приложил лицо к полотенцу. Умывание слегка развеяло усталость.

– Послушай, Черныш. Вот ты образован, много книг прочел в моей библиотеке. Наверное, знаешь историю…

– Да, господин, – ответил дроу, начищая ваксой сапоги виконта. – Но мои знания ничтожны в сравнении…

– Не скромничай. Конечно, все в мире относительно, и абсолютной истины не существует, однако, если поместить тебя в определенную систему координат, станет ясно: ты гений.

Черныш поднял удивленные глаза.

– Что вы? Как это возможно?

– Я сказал: в определенную систему координат, – поднял указательный палец Талиесин. – А конкретно – в Диккарию. Держу пари, на сегодняшний день ты здесь самый умный, самый способный, самый гениальный. Разве без твоей помощи я решил бы проблемы с благоустройством Посольской Слободы? Нет. Все прошло как по маслу. Ты бы видел физиономии этих типов. Их словно околдовали. Никому из них и в голову не могло прийти запустить подобную систему взаимозачетов! – Виконт рассмеялся и бросил полотенце. Оно пролетело через всю спальню, повиснув на одежном крючке. Талиесин налил себе красного вина из тяжелого графина. – Более того, я подписал с ними еще несколько соглашений. Им понравилась идея быть инвесторами и партнерами ОАО «Утопия». Судя по всему, у здешних купчин денег немерено… Закрутилось дельце, Черныш!

– Поздравляю, господин, – отозвался дроу.

Уши его, хотя и черные, горели как свечи.

– Кстати, вскоре ты получишь премию, – сказал Талиесин, расхаживая по комнате, как петух по вверенной ему для патрулирования территории двора. – Не обижу. Эх… меня так и распирает! Жаль, что время идет так медленно. К работам каменщики приступят только завтра, а что до остального…

– Я уже говорил, есть такая пословица, господин: «Поспешай медленно».

– Это ты ее придумал?

– Нет. Это сказал один древний тиндарийский философ.

– Передай ему, что это очень удачное выражение.

– Хорошо, господин…

– Скажи, а все деятели государственного или еще какого-нибудь масштаба, если они работают на благо общества, чувствуют себя так?