Артем Тихомиров - Чрезвычайный и полномочный

«Скопидом! Скотина неумытая! А еще клялся, что живет исключительно Музой своей…»

Зато Ойла была словно живая. Разглядывая ее, Талиесин почувствовал, как его глаза увлажняются, а в носу пощипывает.

Образ возлюбленной, что так бесцеремонно брошена судьбой в объятия этого косоглазого негодяя, был единственной ниточкой, что связывала Талиесина с его родиной. Со всем, что он знал, любил или полюбить собирался.

Светочем во тьме варварской стал портретик девушки, и хранить его виконт поклялся себе во что бы то ни стало.

Судьба жестока, но иногда все-таки дает шанс. И, вероятно, когда-нибудь мечта Талиесина осуществится – и они снова будут вместе…

Порыв ветра вырвал из руки виконта кружевную салфетку. Она отлетела на несколько шагов, упала в траву, а потом закувыркалась дальше.

Талиесин проводил ее тоскливым взглядом и откусил кусочек холодной цыплячьей ножки.

Нет, пища определенно не имела вкуса. Как папье-маше. И вино кончается. И другие запасы, невзирая на экономию, уменьшались с катастрофической быстротой.

Виконт бережно спрятал медальон во внутренний карман бархатного сюртука с галунами.

Тучи сгустились над долиной, намекая на скорые осадки, но посол продолжал завтракать. Назло всему. Игнорируя явное усиление ветра и замерзший нос, Талиесин стремился показать, что ничто не способно испортить его реноме.

Орел, долго круживший в вышине и разглядывающий острым взором цыплячью ножку на тарелке виконта, выпустил струю и удалился.

Отходы птичьей жизнедеятельности пролетели не менее ста метров. При залпе орел, опытный пилот, учел и силу, и направление ветра. К тому же глазомер у него был великолепный. Вонючая серо-желтая масса угодила Талиесину прямо в лицо, когда он пытался смаковать вино, воображая, что сидит у себя в поместье перед камином…

Такой наглости виконт, конечно, не ожидал, но следующая превзошла и эту.

Ураганный порыв ветра одним толчком перевернул столик со всем его содержимым и отбросил шагов на пятьдесят.

Салат и красная икра разлетелись по траве так красиво, словно над ними поработал приснопамятный придворный художник.

Талиесин, впрочем, не в состоянии был оценить натюрморт.

– Черныш!!!

Вопль, напоминающий крик отходящего в мир иной снежного барса, пролетел по долине.

Дроу уже спешил на помощь.

Черныш умел читать, поэтому виконт поручил ему сунуть нос в энциклопедию. Сам Талиесин книги на дух не переносил – с тех самых пор, как прошел обязательный для всех детей аристократов курс домашнего обучения.

В полном расстройстве чувств он уселся в кресло, повернутое в сторону окна, и положил ногу на ногу.

Длинные волосы цвета спелого меда лежали на плечах виконта и обсыхали после принятой ванны. К тому ж благоухали жасмином.

«Не мешало бы сделать педикюр… Ну, да времени уж нет…»

– Читай, Черныш.

Дроу нашел нужный раздел, посвященный географии Тиндарии и сопредельных территорий.

– «Диккария – страна диких племен, населенная, как явствует из названия, дикарями, сиречь существами, гуманоидными по сути, но пакостными и грязными по определению. Однозначно и бескомпромиссно враждебные всем остальным народам, особенно эльфам, варвары ведут в основном разбойничий образ жизни. Варвары – сильные и неутомимые воины, способные совершать длительные переходы в полной боевой выкладке, неприхотливые к условиям быта и еде, хотя, по признанию всех исследователей, всегда не прочь набить брюхо поплотнее. Говорят диккарийцы на Всеобщем языке, однако диалектная картина этой страны до сих пор неясна ввиду отсутствия данных. Последняя этнографическая экспедиция в Северные Земли так и не вернулась, и есть гипотеза, что варвары ее попросту сожрали…

Виконт почувствовал подступающий к горлу ком. Дроу сделал паузу, наблюдая за господином.

– Дальше, Черныш… Где эта Диккария находится хоть?

– Диккарией, – продолжил дроу, – традиционно считают северо-западную часть Северных Земель. Условно занимает она территорию от границы с Тиндарией на юге до Зимнего моря на севере и северо-западе, и от Базальтовых Зубов на востоке до Троллевых Столбов на западе…

Черныш подошел и протянул господину вложенную в энциклопедию карту. Виконт взял ее осторожно, словно это была потная вонючая стелька. В целом почти так карта и выглядела.

Навыки старинных картографов оставляли желать лучшего. К тому же создавалось впечатление, что рисовал ее безвестный художник в состоянии сильного похмелья, когда руки живут собственной жизнью и творят что хотят.