Денис Юрин - Призраки подземелий

– Здоров, Румбиро! Чой-то вы припозднились. Все, иль аще кого обождем? – поприветствовал подошедшего командира гном, поигрывая топором и подергивая культей. – Все у караулки сидят… разведку не высылали, опасно… Лютует народ одичавший! Лютует, но нас ужо опасается, в открытый бой не суется!

– Пущай лютуют! Могет быть, от лютости ихней хоть шеварюгам чуток достанется! – ответил Альто, в качестве приветствия стукнув стальной перчаткой по рукояти топора часового. – Ждать больше некого, пошли с нами!

Едва зайдя в, казалось бы, совершенно пустой город, Дарк тут же понял, что означало это « ужо опасается », слетевшее с уст покалеченного гнома. Небольшая площадь перед воротами была завалена трупами, а ее выщербленная мостовая окрашена еще только начинающей густеть кровью. Предсказания Румбиро сбывались, жители Аргахара недружелюбно встретили дюжину вооруженных чужаков и, уповая на численный перевес да внезапность, напали на них сразу же, как только те переступили городскую черту. Старый друг моррона оказался правым также и в том, что Сынам Великого Горна не составит труда пробиться к Храму. Первая же стычка подтвердила это смелое заверение.

Порой за самонадеянность приходится платить дорогой ценой, и проявившие необоснованную агрессию горожане получили жестокой урок миролюбия и терпимости. На небольшом пятачке размером примерно пятнадцать на двадцать шагов лежало более двух десятков изуродованных трупов, и только на одном из них были надеты доспехи защитников махаканских границ. Обмундирование же мертвых горожан выглядело жалко и убого – кожаные нагрудники со стальными пластинами, сшитые, пожалуй, еще в те давние времена, когда по тоннелям подземелья ходили торговые караваны, и столь же древние, изъеденные ржавчиной кольчуги. В таком убогом облачении, которое топоры прорубали насквозь первым же не очень сильным ударом, можно было отбиваться от набегов банд бродяг или стай хищных тварей, но не противостоять вражескому войску, даже если оно и вошло в город смехотворно малым числом. Оружие жителей Аргахара выглядело еще ужасней, чем их недавно вынутая из прадедовских сундуков броня. В основном это были дубины, облитые для крепости смолой или каким-то похожим на нее раствором, со вбитыми в них гвоздями или обтянутые тонкими стальными пластинками. Незащищенную голову они могли разбить, как перезрелый арбуз, но махаканский воин в боевом шлеме испытал бы лишь небольшой дискомфорт от такого «поглаживания». Что же касается топоров, то боевыми их точно не назовешь, потому что они были отвратно заточенными, к тому же изготовленными из очень плохого сплава. По одному их виду сразу можно было сказать, что в махаканских городах воцарился упадок – секреты ковки были безвозвратно утеряны, добыча руды прекращена, а большая часть вооружения неумело перекована из домашнего инструмента. Про щиты вообще даже смешно говорить, потому что, во-первых, они оказались деревянными, а во-вторых, далеко не у всех из нападавших имелись.

Но больше всего Аламеза поразило то, как выглядели мертвые горожане. Моррон и представить себе не мог, что неполная сотня лет, проведенная в изоляции от других пещер и внешнего мира, может привести к столь плачевному вырождению гномьей породы. Кости многих убитых были намного уже, чем у их врагов, да и количество мышц на них не впечатляло. Жизнь впроголодь из поколения в поколение быстро привела к необратимым последствиям. Слово «гном» для многих людей что встарь, что еще ныне звучало гордо и ассоциировалось с прозорливым умом и богатырской силой. А перебитые жители Аргахара были не гномами, а гномиками, жалкой пародией на могучих, низкорослых крепышей, да еще явно не отягощенной грузом интеллекта.

– Убогое зрелище, – с тихим вздохом прозвучал за спиной Аламеза голос подошедшего Румбиро. – Нечем тут любоваться! Где упадок засел, там и вырождение рядышком бродит… К караулке пошли!

Идти пришлось недолго. Небольшой покосившийся домишко с растрескавшимися стенами, зиявшими дырами, да латаной-перелатаной крышей находился здесь же, на площади, но только отряд гномов благоразумно предпочел расположиться на отдых с его противоположной стороны, там, откуда не было видно поля побоища. На бывшей в чуть лучшем состоянии, чем давно требовавшие ремонта стены строения, печной трубе восседала парочка часовых. Они умильно болтали короткими ножками, похлебывали вино из походных кружек, непринужденно делились впечатлениями, а заодно и вели наблюдение за окрестными улочками. Основная же часть отряда восседала кружком на некошеной травке и также распивала вино. Нетрудно догадаться, откуда они брали вкусную, бодрящую влагу, конечно же, из тех бочонков, что прикатили с собой. А присутствие внутри сосудов живых людей их ничуточки не смущало.