Элиссон Элиссон - Хранители крови

Тихо и медленно, тихо и медленно. Слова качались в воспаленном мозгу, как маятник настенных часов, вспарывая розовый туман, замыкаясь в окружность: ни начала, ни конца. Тихо и медленно, тихо и медленно.

— Отлично, — констатировал ненавистный голос где‑то на задворках сознания, — ты делаешь успехи, Поттер.

Разорвать круг, вырваться, сломать стальные оковы Империуса.

Он резко втянул сквозь зубы терпкий, раскаленный воздух, коснулся себя под расстегнутой ширинкой брюк, размазывая вязкую влагу, обхватил ладонью. Перед глазами вспыхнуло лицо Луны, и он увидел, как девушка кружится на мокрой траве, как разлетаются за спиной намокшие волосы, точно крылья, а на голых щиколотках собираются капельки дождя и налипшие травинки. И выгнулся дугой, оглушенный чудовищным внутренним взрывом. Наслаждение лишило рассудка, завертело в каком‑то сумасшедшем фантасмагорическом хороводе, и на целую вечность показалось, будто он разлетается на тысячу осколков… тихо и медленно… Измученного конвульсиями, выжатого досуха, его вышвырнуло обратно в реальность.

- … же велел не дергаться! — надрывался чей‑то голос.

Он говорил еще что‑то, но Гарри не слышал. Комната вращалась, выплеснувшаяся в ладонь и на живот жидкость быстро остывала, огонь вожделения разгорался снова, а вместе с ним и боль. Боль желания, которое невозможно удовлетворить.

Гарри не знал, сколько это продолжалось. Оно походило на температурный бред: пытка болезненным, нарастающим удовольствием, загнанной пульсацией не справляющегося со своей работой сердца — если так пойдет дальше, оно просто разорвется! — приказом лежать тихо и делать все медленно. Или на Круциатус, только еще изощреннее, еще унизительнее.

Малфой вытер со лба испарину и перехватил фолиант поудобнее. Ему не хватало воздуха, чтобы произнести заклинание правильно, на выдохе. Чужая волшебная палочка искажала магические символы, которые он так старательно выводил в пространстве над Поттером, да тот еще корчился в своих оргазмах так, словно его пытали, и беспрестанно стонал. А когда не стонал, давился стонами, и у Драко самого к горлу подступала дурнота. Чертов чувствительный Поттер. Драко совершенно изнемог, пропотел насквозь и сам нанюхался ядовитых благовоний до розовых крапинок перед глазами, но едва–едва завершил первую часть ритуала.

— Земля к земле и прах к праху, — выдавил он наконец, чувствуя, как коленки становятся ватными и подгибаются.

Тени под потолком сгустились, хотя свечи все так же горели по окружности комнаты. Заколдованные свечи, если понадобится, прогорят и сутки. Драко отложил книгу на край мраморной плиты, развернул левую руку Поттера ладонью вверх и, скривившись от отвращения и страха, полоснул по запястью стальным перышком. Тем самым, которое долгие столетия хранилось в семье Малфой. Тем самым, которым его в детстве раз и навсегда отучили от непослушания. Тем самым, которым прокололи вену заходящегося в крике младенца, чтобы впустить туда капельку яда.

Поттер вздрогнул, распахнул мутные глаза в потолок. На его коже набухли кровавые капли и поползли в подставленную чашу. Десять штук, двадцать.

Малфоя шатало, голова шла кругом, к горлу подступили истерические рыдания. Он должен, он должен, должен… Отец будет им гордиться! Мама скоро будет дома! Проклятый Поттер сдохнет вместе со своей грязнокровной братией! А он… он загремит в Святого Мунго, потому что сейчас сойдет с ума.

Обмакнув кончик пера в рубиновую жидкость, он вывел первый штрих на потной, судорожно вздымающейся груди Поттера. Тот дернулся, на коже отчетливо проступил порез и новые капли крови. Драко уставился на перо безумными глазами: он ведь совсем легонько! Обмакнул еще раз, сверился с развернутым пергаментом, лежащим по правую сторону от чаши (по левую лежала книга Обрядов), и нацарапал завитушку.

Поттер заорал так, словно в него воткнули нож.

И нервы у Драко сдали. Выронив перо, он зажал ладонями уши, затопал ногами и, зажмурившись, завизжал:

— Заткни–и–и–и–ись!!!

За собственным криком он пропустил тот момент, когда перегораживающая вход в комнату плита с глубинным скрежетом отползла в сторону и на пороге возникла коренастая фигура в затасканном плаще, волокущая за собой нечто… скажем, агрегат неизвестного назначения.

— Силентио! — спокойно изрек Аластор Моуди, тыкая в невменяемого Малфоя волшебной палочкой, и комната погрузилась в гробовую тишину. – От–так. Уже лучше.