Элиссон Элиссон - Хранители крови

— Мы выберемся, — пообещал Гарри, обрадовавшись возвращению разговора в привычное русло.

— Давай спать, — Луна встала и отвернулась, сдернув с кровати покрывало. Подняла одеяло, взбила подушку.

— Давай, — согласился Гарри.

Позже, когда они залезли в постель и погасили свет, оставив угли в камине слабо тлеть, Гарри лежал, уставившись в потолок и мысленно перебирая события дня. На душе почему‑то было спокойно. Не волновали ни мертвое тело в холле, ни истерика Малфоя, ни яды, ни притаившееся во тьме чудовище. Гарри чувствовал себя защищенным. Расслабленным, умиротворенным. Обо всех невзгодах он подумает завтра, а пока… Балансируя на грани сна и яви, он вдруг вспомнил кое‑что.

— Луни, — прошептал в темноту, с усилием шевеля губами. — Если я вдруг снова буду кричать во сне, ты извини.

Легкий шорох.

— Ничего. Я понимаю.

И провалился в сон.

— Гарри, Гарри, проснись…

Голова мечется по подушке, волосы слиплись от пота, глаза под веками дергаются, вращаются, а с губ срываются хриплые, отрывистые стоны.

… Он хватает протянутую ладонь, и та хрустит под его пальцами. Он чувствует движение сломанных косточек там, под опухшей, посиневшей от внутреннего кровоизлияния кожей. От неожиданности, от испуга разжимает пальцы — и человек падает назад, в распахнутую пасть огненного чудовища. Белые волосы обгорают мгновенно, мантия вспыхивает, а под ней сломанные ребра. "Их методы… гуманные методы…" — шепчет чей‑то голос: "Я больше не хочу в ад".

— Гарри! — его настойчиво потрясли за плечо.

Он подскочил на постели, мокрый от испарины, хватая ртом тяжелый, раскаленный воздух, впиваясь ногтями в ладони и оставляя на коже полумесяцы порезов. Луна чуть отстранилась — пелена сна спала, и он разглядел очертания ее плеч сквозь темноту. В окно пробивался жуткий, какой‑то кровавый свет оранжевого месяца, угли в камине почти потухли.

— Тебе нужно с этим что‑то делать, — тихо заметила Луна, коснувшись его щеки, стирая остывающий пот кончиками пальцев. Гарри дернул головой, стремясь избавиться от боли в шее, и Луна уронила руку на колени.

— Отправить тебя в отдельную комнату, — выдохнул Гарри, запустив пальцы в спутанные волосы.

— Это не главное.

— Ты сама сказала, что с остальным ничего не поделаешь.

— Что тебе снится?

Гарри решил, что ослышался. Времени — он, сощурившись, скосил глаза на камин — немного за полночь: угли еще не успели окончательно угаснуть. Луна должна скрипеть зубами от досады и проклинать его с его кошмарами, а не выпытывать, отчего ему плохо спится!

— Малфой, — выдохнул Гарри и сам усмехнулся, до того нелепо это прозвучало. Малфой — его главный ночной кошмар, подумать только!

— Мы искали предпоследний крестраж в Выручай–комнате, и Малфой с Крэбом и Гойлом попытался меня схватить, чтобы выслужиться перед Волан‑де–Мортом.

— Ты рассказывал.

— Правда?

— После финальной битвы.

— Я плохо помню, что было после финальной битвы. Но во сне Малфой погибает в огне. Я не могу поймать его руку, у него влажные пальцы, ладонь выскальзывает, и мы… я сам не успеваю вырваться из комнаты.

Гарри умолк. Облаченный в слова, сон уже не казался ему таким жутким.

— Тебе снится смерть, — призрачным голосом произнесла Луна.

— Да. Но ведь я вытащил его тогда?

— Я думаю, все дело в чувстве вины. Ты винишь себя в том, что не смог спасти друзей, и даже спасенные тобой жизни не компенсируют потерь. Тем более жизни врагов. Тебе кажется несправедливым, что остались живы те, кто, по–твоему, заслуживал смерти, а друзья умерли. Ты был бы не прочь обменять живых на мертвых, хотя признаться себе в этом тяжело. И ты злишься на себя за это желание…

— Но это… — пробормотал Гарри, чувствуя себя сбитым с толку и беспомощным. — Это же глупо.

- …и наказываешь себя во сне, — тихий, вкрадчивый голосок Луны звучал потусторонне. На какое‑то мгновение Гарри показалось, с ним разговаривает собственное подсознание. Луна помолчала. Улыбается, понял Гарри. Она всегда улыбалась, замолкая, погружаясь в свои мысли, и взгляд у нее при этом затуманивался, расфокусировался, становился совершенно нездешним.

— Я думаю, ты принял на себя слишком много, Гарри. Отгородился от друзей, предложивших помощь и поддержку, чтобы в одиночестве биться с врагом. И ответственность за чужую гибель тоже пытаешься взвалить на свои плечи, а потом обижаешься, что никто не понимает, как это тяжело и как она давит. Вот это уже действительно глупо.