Redhat - Жизнь замечательных братьев

— Нимфадора отблагодарит, — брякнул Родольфус и тут же покраснел. – То есть, я не это хотел сказать, а… в общем, они с Рабастаном поженились. Это было в Святом Мунго, я сам отправил сову с брачным пергаментом.

— Мой зять болен?! – вскричала Андромеда. – Годрик великий, разумеется, ведь он закрыл Тэда от… это серьезно?

— Все обошлось… Раба потерял много крови, но его вылечили. Они дракловы молодцы, эти колдомедики, — бормотал обескураженный реакцией Тонксов Родольфус. Белла выла на низкой ноте и что было сил напрягала онемевшие руки, но веревки только сильнее впивались ей в тело.

— Давай‑ка выйдем, — предложил Тэд, посветив палочкой в соседнюю комнату. – О, да у вас тут и саблезубый медведь! Дромеда, подожди там, это мужской разговор. Вот что, Рудольф, — мистер Тонкс понизил голос до шепота и сосредоточенно прищурился, — я в неоплатном долгу перед твоим братом, но если он хоть раз обидит Дору, попытается втянуть ее в вашу шайку… не миновать ему Авады, так и знай.

— Скорее ваша дочь сделает из него аврора, — криво улыбнулся Лестрейндж. – Вам не о чем беспокоиться – Раба с женой умерли для колдовского общества. Я не рискну вмешиваться, но ведь у тебя остались родственники–магглы?

— У меня двоюродная сестра в Лондоне, работает в детском саду, — кивнул Тэд.

— Пусть она поможет им устроиться… приютит на первое время, — слова давались Родольфусу с трудом, он еще не до конца поверил в то, что, вернувшись в замок, не застанет там брата. Возвращение казалось невозможным; Рабу поглотил огромный незнакомый мир, с которым велась эта кровопролитная бессмысленная война… Руди очнулся, вновь испугавшись собственных крамольных мыслей – мистер Тонкс тыкал ему в руку клочок бумаги.

— Вот адрес Мэрион, запомни и сожги. Только как вы… как ты объяснишь своим, куда девался Рабастан?

— Это уже не ваша забота, — холодно ответил Лестрейндж, складывая и пряча в карман листочек в клетку. – Удивительно, как быстро твоя жена меняет свое мнение – надеюсь, она не передумает. В любом случае, не болтай лишнего и не пытайся со мной связаться; я сообщу новости, как только все… убокалится.

— Устаканится – так говорят магглы, — с улыбкой поправил Тонкс. – Что ж, думаю, мы достаточно злоупотребляли вашим гостеприимством. Может быть, когда‑нибудь…

— Удачи, — Родольфус кивнул, давая понять, что разговор закончен. – Раз летучий порох на исходе, аппарируйте возле трех сосен к северу от дома. Потом я все здесь заблокирую… на всякий случай.

Проводив Тонксов до дверей – Андромеда вела себя так, будто услышанная новость лишила ее дара речи – Лестрейндж запечатал вход и завесил квадратные оконца шкурами. На душе было тяжело; Родольфус шагнул в каминный зал и чуть не наступил на небольшую овальную колдографию – под тонким слоем древесной пыли шестилетний Рабастан поправлял за клыки шкуру саблезубого медведя. Не в силах больше сдерживаться, Руди прислонился к косяку и всхлипнул в рукав мантии.

Из‑за дивана послышался странный звук, похожий на квохтанье – это хихикала под заклятием Беллатрикс. Сунув колдографию за пазуху, Лестрейндж подошел к жене и посветил ей в лицо Люмосом: Беллу распирало от нервного смеха, она скорчила отвратительную рожу и снова замычала. И тут Родольфус Лестрейндж позволил себе то, чего не делал ни разу за двадцать три года брака.

— Послушай, Белла, — тихо произнес он, пристально глядя в налитые кровью глаза супруги, — я сегодня понял одну очень простую вещь. Боюсь, это будет чересчур для твоего убогого ума, но мы все заслуживаем счастья. И Тонксы, и Раба, и все остальные, кто сделал в жизни хоть что‑нибудь хорошее. Прости, я не философ и не умею выражать свои мысли, — с каждым словом мужа лицо Беллатрикс вытягивалось все сильнее, — но мне хочется хоть как‑то… хоть чуть–чуть отчистить руки. Я бы мог оставить тебя здесь умирать от голода, но не хочу, как говорит Люциус, портить Авадой такой приятный вечер, — Руди жутковато улыбнулся и поскреб ногтем щиток на мантии. – Но я даю себе слово: если ты попытаешься как‑нибудь навредить Рабастану и Нимфадоре, или Тонксам, или Снейпу… я превращу тебя в белую мышь и вышвырну в море прямо из окна кабинета. Даже жаль, дорогая, что ты ни дракла не запомнишь из моей «исповеди», — Руди ласково пригладил взъерошенные волосы Беллатрикс, — но у меня нет другого выхода. Обливиате!

Зажмурившись и мысленно досчитав до десяти, Лестрейндж опустил волшебную палочку. Вместо пунцовой от ярости истерички на него широко раскрытыми глазами уставилась почти по–детски улыбавшаяся ведьма. Белла удивленно покосилась на путы и тихонько заныла.