Redhat - Жизнь замечательных братьев

— Боюсь, что вы ни дракла не понимаете. Произошло непредвиденное, — Северус сдвинул брови и выдержал эффектную паузу. – Наш Пожиратель влюбился по–настоящему.

Тонкс сидела за элегантно сервированным столиком и уныло ковыряла длинной ложкой двухъярусный десерт. На душе у девушки скребли низзлы.

Удивительным было не то, что во время аврорской «сходки» Ремус упорно не смотрел ей в глаза, краснел и смущался, не ярость Аластора, ехидство Снейпа и замешательство мистера Уизли. Нимфадору невероятно покоробило изумление, отразившееся на лицах соратников, когда зельевар объявил о «подлинности чувств» Лестрейнджа. Все так вытаращились на Дору, будто она являлась калекой, умалишенной или уродиной, в которую невозможно было влюбиться, и это больно задело впечатлительную девушку.

— По–настоящему?! – спустя очень долгую минуту промолвил Люпин – его глаза были готовы вылезти из орбит. – Н–но, Тонкс, С–север, это же… невозможно!

— Почему? – скептически пожал плечами зельевар. – Такое иногда происходит даже с Пожирателями Смерти.

— Бред какой‑то… – пробормотал Артур, судорожно глотнув из бутылки.

— И тем не менее, это факт, — подтвердил Северус. – Аластор, вам плохо? Что‑то вы уж слишком покраснели… выпейте вот это, — Снейп быстро смешал успокоительное и сунул его Хмури, но багровый от ярости аврор оттолкнул флягу и зашипел:

— Что ж это такое, милейшая – скапустила нам всю операцию, дракон тебя…

— Да я‑то тут причем?! – воскликнула совершенно обескураженная такой несправедливостью Тонкс. – Хмури, опомнись! Как я могу знать, что творится у него в голове?

— Я же говорил – надо было посылать легилимента под Оборотным, — пробубнил мистер Уизли, косясь на Снейпа.

— Неважно, знаешь ты или нет! Важно то, что теперь все летит к драклам, и ты не сможешь легко отделаться от своего ухажера!! – загремел старый аврор, в сердцах запустив в стену пустой бутылкой – официантка за стойкой взвизгнула и инстинктивно пригнулась.

— А может быть… я и не хочу от него отделываться!! — не помня себя, выпалила Нимфадора; Хмури замер с открытым ртом, Снейп удивленно вскинул брови, а Ремус побелел от ужаса. Девушка воспользовалась паузой; всхлипывая, она схватила одной рукой покупки, другой – испанские сапоги и, нечаянно толкнув расстроенного мистера Уизли, вылетела из кафе. Слезы обиды застилали Тонкс глаза, в ушах звенело – неудивительно, что через дюжину шагов она споткнулась и врезалась в какого‑то высокого мужчину.

— Простите, — буркнула аврорша и хотела обойти встречного, но тот схватил девушку за плечи.

— Полина, что случилось? – в голосе Лестрейнджа звучала неподдельная тревога. – Салазар великий, почему ты плачешь?! Ты… тебя обидели или напугали? Кто?! – допытывался Рабастан, нежно вытирая бежавшие по красным щекам подруги слезы.

— Ох, Раба… да нет, все в порядке, — сипло ответила Тонкс, но тут же вспомнила, на кого она похожа: зареванная, босиком, с лиловым ежиком волос и распухшим лицом – и расстроилась еще больше.

— Ничего себе – в порядке! Быстро говори, кто тебя обидел, от него только мокрое место останется!! – вскричал разъяренный Пожиратель; несколько прохожих удивленно обернулись.

— Нет, правда, все хорошо! – опомнилась девушка, неловко нагибаясь и натягивая сапоги. – Я хотела купить билеты на концерт «Сестричек», но все уже продано и… и я расстроилась. Это так глупо! – сквозь слезы улыбнулась она. – А еще я натерла ноги… наверное, ошиблась с размером, — лицо Рабастана выражало только искреннее сочувствие, и Тонкс воспряла духом: – Можно, я трансфигурирую их в кроссовки?

— Хоть в тапочки с помпончиками, только не плачь! – успокоил возлюбленную Рабастан; Нимфадора посмотрела себе на ноги и рассмеялась.

— Это кошмар, — устало произнес Ремус Люпин. Почти прильнув к стеклам, он, Хмури и Артур мрачно наблюдали за душераздирающей сценой посреди улицы; Снейп уткнулся в свой пергамент и что‑то писал, изредка шевеля губами.

— Воистину, — поддакнул мистер Уизли. – А ведь он действительно к ней неравнодушен… и какая тонкость чувств. Мне в полгода не заработать на такие сапоги.