— Ай! Долиш! Ты наступил мне на ногу! — донесся не в меру звонкий голос Миранды.
— Миранда, ты еще не привыкла к тому, что он так же грациозен, как слон в посудной лавке? — флегматично поинтересовался Стеббинс.
— Ты имеешь в виду того мамонта, которого вы запихнули в лавку Поющего Хрусталя миссис Фризл? — откликнулся Долиш. — До сих пор не понимаю, как вам удалось избежать наказания…
— Ха! У папаши есть свои люди в Министерстве. Но согласись, шутка была что надо… — самодовольно улыбнулся Стеббинс.
Северус проскользнул мимо группки первокурсников, которые неловко мялись у дверей.
«Еще не выучили дороги в Большой зал», — подумал Северус. Он вспомнил себя в этом возрасте. Неужели и он был похож на этих олухов, которые, переминаясь с ноги на ногу, робко озираются в ожидании кого‑нибудь, кто мог бы помочь им добраться до завтрака? Нет, такого решительно быть не могло. Он с презрением отвернулся.
Идя по коридору, он вспомнил, что вчера перед сном думал о чем‑то, связанном с сегодняшним утром… О чем же? Ах да, сегодня же должно быть первое в этом году занятие по защите от темных искусств. Интересно, кто в этом году займет многострадальную должность преподавателя этого предмета? Впрочем, это не так уж важно; скорее всего, какая‑нибудь бездарность, которая приложит все усилия к тому, чтобы превратить одну шестую часть школьного курса в бессмысленно и бесполезно потраченное время. Конечно, может получиться и по–другому, но уроки вряд ли будут особо интересными — куда интереснее будет посмотреть на то, что в конце года станется с преподавателем… «Точнее, на то, что от него останется», — мысленно добавил Северус, мрачно усмехнувшись. Надо быть психом, чтобы согласиться на должность, у которой такая дурная слава. Не исключено, что новый преподаватель подпадает под эту категорию. Жаль, ведь этот предмет всегда интересовал его больше, чем все остальные — ну, конечно, не больше, чем зелья… И все же, когда вечером в библиотеке он открывал старинный запыленный том, в кожаном переплете, с загадочными миниатюрами, на которых были изображены странные чудовища — о, это было совершенно необычное время. Разглядывая страницы, покрытые древней вязью, погружаясь в пугающее и одновременно захватывающее содержание этих книг, он начинал испытывать какое‑то особенное, мрачное наслаждение. Если в библиотеке никого не было, то это ощущение усиливалось. Пламя свечей колебалось, отбрасывая тени на страницы, которые особое заклятие предохраняло от желтизны, и к которым редко кто прикасался, и Северус чувствовал, как этот жутковатый мир его затягивает…
Северус огляделся вокруг: слизеринцы, рэйвенкловцы, гриффиндорцы и хаффлпаффцы, сидящие за длинными хогвартскими столами, водили ложками по тарелкам, распечатывали совиную почту — никто из них не знает и никогда не узнает того, что уже знает он. Знает и может применить. Северус давно уже понял, что его интересует не столько защита, сколько сами темные искусства. Странно, но эта мысль его даже не испугала.
Он, как всегда, вышел из‑за стола в числе первых и поспешил на урок.
***
В классе царил привычный шум, когда дверь распахнулась и вошел новый преподаватель. Гомон тут же улегся, и все взгляды устремились на него. Он был довольно молод — Северус с неудовольствием отметил, что в его лице было даже что‑то мальчишеское — и невысокого роста, хотя, пожалуй, все‑таки выше, чем сам Северус. Он был одет в светлую, странного покроя одежду, которая развевалась при движении, тем более что двигался он достаточно быстро. Преподаватель вышел на середину класса и стал перед учительским столом.
— Меня зовут профессор Лэнс. Я — ваш новый преподаватель защиты от темных искусств.
После этих слов он быстро окинул взглядом притихший класс. У него были серо–зеленые глаза, внутри которых, как показалось Северусу, пряталась усмешка, четко очерченные скулы и немного выступающий подбородок.
— Итак, начнем с простого знакомства. Сейчас каждый из вас встанет и назовет свое имя, сначала Гриффиндор, потом — Слизерин, — продолжил новый профессор.
— А вы уверены, что запомните? — дерзко поинтересовался Долиш.
Лэнс внимательно посмотрел на него.
— У меня прекрасная память, мистер Невежа, и будьте уверены, что я не забуду не только вашего имени, но и вашей грубости. А вот с вашей памятью дела явно плохи, иначе вы бы помнили, как нужно обращаться к преподавателю. Прошу вас впредь называть меня «профессор» и «сэр», и, дабы закрепить это, вы сегодня будете писать соответствующие строчки числом до… пожалуй, пятисот будет достаточно.
Читать дальше