Кассандра Дженкинс - Пятый Аспект. Часть 1

— Кто такой Тралл? — спрашивал Тарион в перерывах между пожарами, потопами и смерчами.

— Бывший Вождь Орды.

— Это тот, с кем дружила моя мама?

— Да, он самый. Принимайся за дело.

И в довершение всех неприятностей Тарион по-прежнему мог перемещаться сквозь Время. Хорошо хоть только на незначительные сроки и только в прошлое, хотя сам и не осознавал этого. Закрытое от него еще в детстве будущее и теперь было для него недоступным. Ноздорму по-прежнему не находил ни малейших объяснений тому, каким образом мальчик смог заполучить эту способность.

Неудачи Тариона приносили Ноздорму небывалое разочарование. Мальчику предстояло исполнить предначертанное, но, Саргерас его прокляни, он все еще не был готов к этому. Пусти по его следу хоть весь Пылающий Легион, он не мог учиться быстрее. Ноздорму силился понять, было ли ошибкой принятое им решение ускорить взросление Тариона, но Время не приходило на помощь своему Аспекту и отказывалось давать интересующие его ответы.

С каждым днем становилось все опаснее находиться в Азероте. После первого же землетрясения они покинули Драконий Чертог, но уже через несколько дней им пришлось переправиться из Нордскола в Калимдор. Ноздорму был благодарен чуткому Тариону, который не задавал вопросов о том, почему они не пользуются перемещениями во Времени. Сам он вряд ли смог бы дать ему внятный ответ.

Тарион, появившийся из ниоткуда и внезапно выросший, своим присутствием в Азероте изводил Разрушителя Миров, как никто другой. Если раньше Темный Совет допускал, что Слеза могла быть простой выдумкой одного из Оракулов, то теперь, видя, какой ненавистью пылали глаза Лидера черных драконов, в существовании того, кто способен помешать им, не приходилось сомневаться.

Смертокрыл чувствовал Тариона. Чувствовал еще тогда, когда он только зародился в чреве матери, чувствовал, когда тот младенцем впервые вступил на земли Азерота. Но теперь, когда тот смел обращаться к его стихии — его Земле! — он был вне себя от ярости. Когда казалось, что все позади, отстроенный Азерот сотрясли новые землетрясения. Сметалось с лица земли все, что попадало в тень драконьих крыльев.

Советники Сумеречного Молота все еще стремились приблизить церемонию Аспекта Магии. Они не могли прибегнуть к самому простому и самому частому в использовании способу — лишить Калесгоса жизни, чтобы приостановить поиски девятого Старейшины Азурегоса. Теперь на кону стояло слишком многое. Сам того не зная, Калесгос, бродивший по измененному гоблинами ландшафту Азшары, находился на краю жизни и смерти. Живому проникнуть в мир духов, оказалось, не так-то просто. К чести Калесгоса он испробовал многие, даже сомнительные способы, предложенные ему находчивыми гоблинами, но пока не добился существенных результатов. Главным, что останавливало его и к чему гоблины пока не могли найти решения, было — как после завершившихся успехом поисков Азурегоса вернуться к жизни целым и невредимым, чтобы Калесгос мог сообщить об этом Королеве. Калесгос не соглашался на спиритические шансы, тролльскую практику магии Вуду и «всего одну спору чумы Плети, воскресившей стольких замечательных Отрекшихся!». Лазурный дракон желал вернуться к жизни именно таким же, каким и был до этого, и это значительно замедляло поиски Азурегоса, церемонию Аригоса и все планы Культа вместе взятые, и дарило Тариону то необходимое время, отобранное его же учителем.

«Аспектов всегда будет пять». А значит, пока их оставалось четыре, у Тариона все еще был шанс.

Ноздорму рассказывал Тариону о Сумеречном Культе и о Грим-Батоле, о судьбе Аспектов и Титанов, о правителях Азерота. Мальчик внимательно слушал. Пустыня Танариса обступала их холодной темнотой, заставлявшей жаться поближе к огню. Ноздорму видел, как человеческая натура Тариона заставляет его протягивать к теплому пламени руки, хотя он и не испытывал холода.

— Вы уже рассказали мне о чем угодно, — задумчиво отозвался Тарион. — Кроме одного. Каждый живущий в этом мире ненавидит моего отца за то, что он сотворил с Азеротом. Но я все равно должен спасти его. Почему?

Но Ноздорму будто не слышал его. Он впервые заметил штаны Тариона, прожженные в некоторых местах после столкновения с огнем, изорванную ветрами рубаху. Чумазый от копоти, с взлохмаченной, высушенной ветрами шевелюрой и все же будущий Аспект-Хранитель. Он ждал ответа.

— Кажется, я говорил, что это твоя единственная одежда? — спросил Ноздорму. — Тебе стоило быть аккуратней.