Людмила Астахова - Волчьи игры

Книга сама легла в руки, почти ласкаясь, как кошка-гулена. А вместе с ней нашлись стеклянные колокольчики на выцветшей шелковой ленте — подпевалы ветров. Тоже маленький презент Вилдайра. Он сказал что-то вроде: «Ты смеешься так же звонко», а Джоне от их тихого перезвона становилось грустно. Может быть, потому, что сделаны они были на острове Конрэнт и мастер-стеклодув, ничтоже сумняшеся, придал каждому форму цветка вереска. «Кэдвен, кэдвен, кэдвен!» — пели колокольчики, напоминая о названной сестре, о Грэйн.

«Грэйн, Грэйн, Грэйн!» — подтвердили они, с готовностью отозвавшись на легкое прикосновение.

А ночью подул ветер с северо-запада, уже по-осеннему промозглый и недобрый, зато сильный. И принес в холодных пальцах подарок для Княгини Шанты, настоящий подарок — молоденького мичмана по имени Сэйвард эрн Кэдвен. Зеленоглазого, русоволосого, каждым жестом, каждым словом напоминающего о своей матери.

Джона сдержала отчаянное желание выразить свою радость от встречи в шурианском стиле — исполнением ритуального танца восторга, радостным визгом, заключением в объятия и многократным целованием и без того смущенного юношу в щеки.

— Здравствуйте, благородный эрн! Я бесконечно рада видеть вас в моем доме, — прощебетала Джойана. Но платочек к повлажневшим глазам поднесла и одинокую слезинку утерла.

По-женски расчувствовалась, вспомнив вдруг, как бодрствовала в ночь рождения Сэйварда двадцать лет назад, истово взывая ко всем духам морским и воздушным и к самой Матери Шиларджи, чтобы сестра Грэйн благополучно разродилась здоровым младенцем. Вот какой вырос, поди ж ты! Высокий, ладный, красивый. Гордость матери, судя по письмам владетельной эрны Кэдвен. Впрочем, чему тут удивляться, мать есть мать. Удивительно другое, что в сердце Грэйн нашлось место еще и для близнецов — мальчика и девочки. О рождении которых она сообщила в короткой записке: «Родила двойню. Чуть не сдохла. За браслетик спасибочки, сестренка» . А еще говорят, что шуриа злопамятны. Но куда им до ролфи по части умения поминать старое!

Служанка подала чай и несколько тарелок с разнообразными вкусностями, начиная с пикантных мясных рулетиков и заканчивая пирожками с черникой. Специально для гостя, потому что нет лучшего способа занять мужчину-ролфи на время, пока читается письмо, чем еда.

Юноша набросился на угощение с жадностью молодого волка, вызвав у Джоны еще один приступ умиления. Шеррар чуть постарше, но покушать любит, как настоящий ролфи. Княгини все эти годы старательно прививали мальчику-шуриа привычки хелаэнаев, но не слишком сильно преуспели. Кровь Шиларджи все равно свое взяла.

Шэйрр, как называет его Вилдайр… Мой Шэррар… Шуриа едва удержала руку, чтобы не потрепать молодого мичмана по макушке, и спешно вернулась к письму Грэйн.

А писала названая сестрица-ролфи о вещах важных и даже опасных. Джойане ли Алэйе, бывшей синтафской графине, не уметь читать письма, прошедшие руки военного цензора.

«Значит, вот как оно все получилось. Так-так. Моя дорогая Грэйн закончила Военную Академию, и их с Конри дорожки снова пересеклись», — размышляла Джона, поглаживая бумагу, точно кошку — ласково, как гладила бы волосы Грэйн.

«Вот и снова глаза на мокром месте, глупая курица ты, а не хитрая подколодная змея, — упрекнула себя женщина. — Совсем разомлела в неге и холе. Так не заметишь, как снимут шкурку-то, не спросясь».

И собиралась продолжить самобичевание, но тут в столовую по своей гадкой привычке без всякого доклада явился Джэйфф Элир. С оружием, в грязном плаще и шляпе вида столь ужасного, что любой шляпник с ума сошел бы от подобного святотатства — тулья покорежена, поля изломаны, вместо кокарды — шаманский талисман. Кошмар и позор!

Но за выражение, посетившее лик бывшего рилиндара, когда он узрел гостя, Джона простила Элиру грязные следы по всему дому на десять лет вперед. Джэйфф опешил, смутился и потерял дар речи одновременно. Это надо было видеть!

— А? Э… э-э-э… добрый… э… день… мнэ-э-э… — промычал шуриа, не в силах оторвать взгляд от парня в морской ролфийской форме.

Словно воскрес во плоти Сэйвард эрн Кэдвен, капитан фрегата «Верность Морайг», вернулся из Чертогов Оддэйна в юном теле мичмана. Словно вырвалась из своего благословенного, но ненавистного Кэдвена дочь его Грэйн…

А молодой человек, между тем, заметив новое лицо, встал и представился, как положено:

— Посвященный Морайг мичман эрн Кэдвен Сэйвард. Честь имею.