Алекандр Пиллаев - Мария в Заповеднике

– Да, Йоцхак, я не люблю двуногих животных, которые воображают себя человеком и поэтому деградируют – вместо того, чтобы эволюционировать именно как животные. Это бы их только красило... Что касается больших империонов, то, вне всякого сомнения, шестиногие (двуногий плюс лошадь), которые их воевали и потерпели поражение, все же разжижили им кровь таким образом, что их отношение к самке... прости, Дермот, – к женщине, стало натурально никаким. А мы знаем, что один из главных показателей качества рода – это отношение к женщине. То есть я бы не стал с легкостью утверждать, что предки аборигенов, составивших теперь Большую Империю, именно победили тех, шестиногих. Внешне, повторяю, они, конечно, остались сидеть на своих землях, но внутренне их качество, вне всякого сомнения, ухудшено и завоевано через генетику, а также посредством морального, то есть – аморального влияния со стороны худшего по качеству стада. Таким образом, мы имеем дело с фактом того воздействия, какое оказывает на аборигенов Цивилизация, но только со знаком минус.

– Разумеется, это обстоятельство сразу отстранило на вторые роли женщину в стаде, – приступил Пер именно к части выступления, единственно вожделенной слушателями. – «Кому воду носить? – Женщине – Кому битой быть? – Женщине. – А за что? – За то, что женщина», – стали говорить аборигены. Некоторые наши ученые, сочувствующие дикарям, указывают, что дикость нравов в отношении женщины вытекает из объективных условий, например, – плохой погоды у природы или ежедневного тяжелого труда за кусок хлеба – вместо эротических игр или усилий ради украшения своих женщин. Имеется в виду, что плохая погода навязывает свои правила игры, когда уже делается не до изящных искусств, то есть и не до женщины тоже. Но я полагаю, что все зависит, наоборот, от внутренних потребностей и Запросов души особи, и если она упорно не уходит из неблагоприятного для эротических игр с женщиной климатически и географически района, значит таковы именно потребности души и тела, а если быть точным, то именно отсутствие оных...

– Итак, около пятисот лет назад женщина в данном стаде из положения свободного животного попадает уже в положение рабочей скотины, которую держат для тяжелых домашних и полевых работ, а также для размножения. И сегодня еще в стаде особо ценятся покорность и душевные качества тех женщин, особая прелесть которых в том, чтобы на них можно было подолгу ездить, а Магнус так даже ставит эту характерную особенность вьючной скотины в пример человеческим женщинам Большого Конгресса. Но мы-то с вами должны понимать, что речь идет на самом деле именно о племенном скотоводстве, только протекавшем неосознанно и в диких условиях; однако, если бы я сказал Магнусу, что он, по всей видимости, имеет в виду корову или ослиху, то, боюсь, он бы меня не понял.

– Ты относишься с большим предубеждением к Магнусу, – попросил слова Йоцхак,– а между тем, ты и сам знаешь, что здесь по целым столетиям у власти была именно женщина...

– Некоторые события последних дней вынуждают меня думать, что и теперь все идет к так называемому царству женщины. Поэтому тем более у меня нет никаких оснований считать Магнуса слабоумным. Но мы с ним разнимся в методологии вопроса. Магнус полагает, что территория Большой Империи находится под покровительством Мокоши или, другими словами, закодирована под женский знак, отсюда проистекает его утверждение о женской специфике поведения в стаде. Например, страсть самцов наряжаться – они даже убивают друг друга исключительно, чтобы завладеть одеждой, изготовленной в странах Большого Конгресса, или возьмем, к примеру, их чисто женский стиль конкуренции: устранение противника с праздника жизни физически по причине неверных сведений о смерти... То есть в принципе я не спорю, что самцы данной популяции, с которой, надеюсь, скоро у нас все получится – и получилось бы наверняка, если бы не этот Магнус, – что они и правда сажали во главе Империи женщину. Но, во-первых, ни разу еще царство женщины наверху не меняло положения ее внизу, а во-вторых, никакая это, конечно, не Мокошь, не знак и не планида, а обыкновенное желание самцов пожить хоть какое-то время спокойно, как ребенку под юбкой у доброй матери, потому что царствование самцов здесь, случается, грозит даже полным самоистреблением стада и всей популяции в целом; или – не ребенку, а просто, как мужчине, которого женщина потчует в своем доме всегда гораздо гостеприимней, чем тот же мужчина – в своем, с пивом из холодильника.