Алекандр Пиллаев - Мария в Заповеднике

– Ну вот, Магнус, – сказала Мария, оказавшись с ним рядом. – Теперь я хочу вам кое-что показать, прежде чем попросить вас еще об одной услуге для нашей Ольги. Пойдемте...

И Мария направилась в ту же сторону, куда только что увели Цацу. Магнусу ничего не оставалось, как последовать за ней молча.

ГЛАВА IX

– Я вам покажу сейчас главную святыню Империи.

Они углубились в лес по ухоженной как на кладбище дорожке.

– Это старинная Усадьба,– говорила Мария, – о которой вы, может быть, слышали, а на самом деле она – Храм для нашего важнейшего священнодействия. Вы же не откажетесь взглянуть на Храм народа , которому прочите великое будущее?

Магнус стал было что-то отвечать, но споткнулся о выгнутый из-под земли корень сосны, и пока собирал разлетевшиеся мысли, Мария продолжала:

– Про Обряд я расскажу вам позже, а пока, как художнику, вам будет интересно просто взглянуть на наше национальное сокровище...

Как из-под земли вдруг вырос перед ними солдат, вооруженный штыком в ножнах на поясе. Солдат загородил им дорогу.

Мария молча уставилась на него, и Магнус почувствовал и узнал в ней тот нараставший экстерьер взбешенной фурии, в котором она утром уже представала его глазам на крыльце Резиденции.

Солдат стал мелко вздрагивать, но не сдвинулся с места. Можно было подумать, что его сковал ужас, но солдат произнес:

– Дальше нельзя. Это приказ Министра... Нам передали только что...

– Разве ты меня не узнал?

Врагу бы не пожелал Магнус в эту минуту видеть лицо Марии,

– Я... узнал... госпожа... Мария, – с трудом выговорил солдат. – Но... не велено пускать... именно... вас, госпожа Мария,

– А как тебя зовут? – вдруг спросила Мария ласково.

На ласку солдат как-то быстро сдался и просиял отзывчиво как котенок. Он назвал ей свое имя с готовностью.

Но еще не стихли колебания воздуха от звуков его голоса и Мария уже обратилась опять в ледяную статую.

– Итак, – произнесла Мария с своим патологическим бесчувствием, – ты обязан исполнять приказ Министра и ты его, конечно, волен исполнить, но там, – Мария даже не шелохнулась, чтобы показать рукой или кивком головы, где это «там», – в Империи, вне Заповедника, любой не задумываясь исполнит мой приказ, – Мария выждала несколько ужасных секунд и произнесла вовсе уже несообразное, как показалось Магнусу:

– И я уверена, что там у тебя остались родные и близкие, а может быть, еще и девушка...

Как бы ни был потрясен Магнус услышанным, но еще больше поразился он реакции самого солдата. Вместо того чтобы немедленно арестовать и сдать Марию полиции, тот вдруг проговорил несколько раз:

– Нет... нет... нет... – бросился в кусты и пропал, словно его и не было.

Мария проводила его вдруг потеплевшим взглядом.

– Что это с вами, Магнус?! – вежливо испугалась она, обратившись к потрясенному своему экскурсанту. – Успокойтесь, ничего с его родными и близкими не случится. Я только использовала родовой инстинкт... У нас ведь тут все еще родовой строй и общинные отношения, – добавила она.

– Вы этим не отличаетесь, – сказал Магнус, немного нервничая. – Такие ценности, как семья, – исконно человеческие и настолько земные, что прижились даже и в техногенной Цивилизации...

– Разница только в том, что не всюду может придти кому в голову шантажировать ими человека, – прервала его Мария нетерпеливо. – Наверное, за что-либо подобное в Большом Конгрессе можно здорово влипнуть. Но здесь, при общинно-родовых отношениях, это отличные когти, чтобы в них держать подданных, но... Вернемся к нашему делу, – сказала Мария. – Мы уже на подходе. Готовьтесь же, Магнус, увидеть самою святыню Большой Империи! Вы должны ее оценить по достоинству, во-первых, как художник, а во-вторых... Впрочем, это вы узнаете чуть позже, потому что многое будет зависеть от вашей впечатлительности...

И в эту минуту чудесные развалины предстали глазам Магнуса!

В глубине идеальной поляны, зеленой и ровной, словно ворсистый коврик, по которому просто невозможно было бы отказать себе в удовольствии пробежаться босиком (если конечно, в мире остались еще особи дикие достаточно, чтобы касаться голой, незащищенной кожей ступней ног мать сырой земли без брезгливости ), вырастало из земли строение, наверное, этажа в два, настолько ветхое, что, казалось, сложено оно было не из бревен или кирпича, а из пушистого мха, который сплошь покрывал нежной зеленью всего этого монстра снизу доверху. Заповедный лес, в котором не ступала нога человека, – да и не могла ступить без того, чтобы не сломать ее тотчас в его невообразимом валежнике, – начинался сразу позади этого архитектурного динозавра, и оба они словно вросли друг в друга на веки вечные, один – своими стенами, а другой – стволами, в прошлом могучими, а теперь такими же мшистыми и зелеными, как и сам этот древний, наверное, первенец строительного искусства местного народа.