Святослав Логинов - Колодезь

Через полгода нескоромной жизни Васька получил повышение, Салим-хан, как прежде Фархад-ага, обманулся видимой покорностью кастрата, решил, что острый ланцет — ал-мибда, сделал своё дело. Теперь Васька и впрямь, как было когда-то обещано, стал при Салиме помощником, вёл дворцовое хозяйство, вроде как ключарь в барской усадьбе. Должность хлопотная и беспокойная, но кто понимает, за такую крепко держится. Вроде бы и начальства всякого над тобой тьма, а нити от любого дела в твоих руках. У кого ключи на поясе — тот и главный.

Однако пользоваться тайной властью Василий не спешил, понимал, что может лишиться уже не мудей, а головы. Прошёл год и два — не было у Салим-хана более верного и услужливого помощника. А что в душе скопца творилось, то Аллах ведает. Приезжал летом шах-ин-шах с двором и гаремом или приходила зима, а с ней сонное спокойствие — смирный Васаят всегда был услужлив и расторопен, говорил тихо, глаз не подымая.

А потом грянул гром, да такой, что самые старые, давно живущие на задворках служанки не могли такого припомнить. В неурочное время пал на мирное Салимово житьё гнев Аллаха. Великий везир Карчкан прибыл в летние дворцы посреди зимы и начал всё хозяйство шерстить, словно он не великий везир, а кади, присланный от казначейства.

Салим-хан всякий миг жил под страхом доноса и концы в воду прятать умел, но на этот раз никакие увёртки не помогали. Во всяком деле обнаруживалась недостача и прямое воровство. И когда оказалось, что из всех старших слуг чист лишь растяпа Васаят, бостан-паша понял, откуда пришёл навет, но к тому времени стало уже поздно сводить счёты.

Карчкан-хан по всей стране славился крутостью нрава. Командуя шах-севенами, привык дела решать сплеча, сразу карать преступника и героя награждать, не дожидаясь, пока его унесёт вражеская стрела. Немедля после обхода конюшен Салим-хан был ввергнут в темницу, а на следующей день посреди базарной площади стоял помост, и глашатай громогласно перечислял вины и преступления бывшего паши. В один день Салим-хан лишился всего имущества: денег, домов, невольников, богатой одежды — оставшись голым, в чём мать родила и даже того менее. По приказу великого везира Салим-хана растянули на помосте и трое палачей, орудуя медными ножичками, что именуются у медиков ал-мибда, быстро содрали с хана кожу, отпустив его затем на все четыре стороны.

Далеко Салим-хан не ушёл: повозился немного в пыли возле помоста, окружённый собаками, сбежавшимися лизать кровь, и затих. Верно сказал Магомет: «Ступайте по земле и посмотрите, каков был конец грешников!»

Новым бостан-пашой великий везир назначил евнуха Васаята. Так сбылась первая Васильева мечта: полною мерой поквитался он с главным своим обидчиком. А что с того? Салим-хана нет, но и всего остального тоже нет. Теперь Васаят-паша управитель шахских дворцов, у него власть, у него деньги, у него сладкая еда и тайком приносимое вино, а не сладко ни душе, ни телу. Видно, это чёрт так придумал, что всего слаще человеку запретный плод. Баб кругом — труба нетолчёная, Все одалиски у Васаят-паши под началом, казалось бы, живи и радуйся — ан радоваться-то и нечем.

Памятуя горькую судьбу благодетеля, Васаят-паша крал по-божески, а за шахским добром следил рачительно. Счастье своё видел в тиранстве подначальных и за то прослыл строгим и верным шахским слугой. А что до тиранства, так людишки понимали, что все евнухи таковы, и не роптали.

Освоившись в новой должности, Василий начал сводить счёты с Фархад-агой. Пользуясь тем, что дело знакомое, послал доверенных людей, и они лесную торговлю у Фархада из самых рук увели. Выждав немного, злопамятный бостан-паша извлёк на свет божий долговые расписки бывшего хозяина. Вовсе пустить старика по миру Василию не удалось: сала-уздень в шемхальстве вроде как боярин на Руси — вотчину ни отнять, ни продать нельзя, но городской дом, виноградники и рабы — всё пошло с молотка.

Среди прочих приобретений привезли Васильевы посланцы и христианскую невольницу Динару. Оставалась Дунька такой же конопатой и на язык дерзкой, за что в первый же день отведала розог, да и потом всяких заушений довольно претерпела. Василий поставил её на самые чёрные работы. Подумывал ещё замуж силком выдать за одноглазого, хромого и горбатого золотаря, да не нашлось такого во дворце. Это только в сказках Шехерезады золотарь обязательно хромой, горбатый и одноглазый, а в жизни на одного человека столько бед не сходится.