Кэтрин Куртц: Ложа рыси

— Не сейчас, мистер Барклей. Пока вы свободны, но не уходите слишком далеко. Можете спуститься на кухню и узнать, не припасла ли кухарка что-нибудь для вашего желудка;

В ответ пилот ухмыльнулся и сделал вид, будто отдает честь.

— Слушаюсь, мистер Ребурн!

Пилот снова заглянул в кабину вертолета, чтобы убедиться, все ли выключено, а Ребурн быстро пошел через лужайку к дому. Парадная дверь открылась при его приближении, и человек, одетый в нечто вроде монашеской рясы, приветствовал гостя кивком, больше похожим на поклон. Не говоря ни слова, «монах» почтительно провел прибывшего через вестибюль в длинный коридор, обшитый дубовыми панелями. По левой стороне коридора в одной из панелей была дверь, ведущая в маленькую раздевалку, где рядом с большим зеркалом висел белый балахон. Ребурн сбросил пальто и пиджак, передав их ожидающему служителю, и присел на маленький табурет, чтобы снять ботинки и носки. Он надел балахон поверх рубашки и брюк, взял папку, и служитель вновь вывел его в коридор. Крутая винтовая лестница привела их на круглую площадку, куда выходили две двери. Служитель постучал в одну из них, подождал ответа и впустил Ребурна в помпезную викторианскую библиотеку.

Южную стену библиотеки занимал большой эркер, верхние секции которого были сделаны из витражного стекла и гризайли с серым узором. Солнечный свет, льющийся в окно, бросал цветные пятна на пол, застланный богатыми восточными коврами. Там, где стены не были загорожены книжными полками, узорчатые красно-золотые обои вторили обрамлявшим эркер портьерам из тяжелой, старинной парчи. В центре комнаты темным силуэтом на фоне окна выделялся большой библиотечный стол в стиле Буля, из красного дерева с витыми ножками. За столом в глубоком уютном кресле сидел обложенный мягкими подушками старик.

— Верховный Мастер, — прошептал Ребурн, коротко наклонив голову.

Окинув прибывшего проницательным взором, старик указал искривленным пальцем на кресло справа.

— Садись, — проскрежетал он, слабым и резким от старости голосом. — Докладывай.

Ребурн опустился в кресло, расправив складки одеяния и прислонив папку сбоку к ножке кресла.

— Вам не понравится то, что я скажу. Наши худшие опасения касательно Геддза и прочих подтверждаются. Они все погибли, а сокровища утрачены.

Суровое лицо старика не изменилось, и Ребурн продолжал:

— Барклей, как вы помните, был в ту ночь в фургоне на другой стороне лоха, где ждал прибытия золота и книги заклинаний. На основании собранных мною фактов можно сделать вывод, что гроза, о которой он рассказал, вызвана Воинством Сидов. Я должен сделать вывод, что это они ответственны за неудачу.

Старик пренебрежительно фыркнул.

— Похоже, Геддз фатально переоценил силу Знамени Фейри Маклеодов.

— Возможно, — сказал Ребурн, — хотя сомневаюсь. Если Знамя не смогло защитить наших людей, это произошло из-за изменения его состояния. Наш агент в эдинбургской полиции рассказал мне, что Знамя Фейри — без рамы — было передано Главе клана Маклеодов другим полицейским из Эдинбурга, инспектором Ноэлем Маклеодом. Это означает, что рама и стекло, видимо, каким-то образом были повреждены, прежде чем Геддз и прочие смогли скрыться. А раз Знамя не было заключено в витрину, оно стало скорее источником опасности, чем защитой.

— Объясни.

— Существует легенда, — продолжал Ребурн, — что любой человек, не принадлежащий к клану Маклеодов, коснувшись Знамени, будет мгновенно испепелен. Полиция говорит, что там взорвалась бомба, но я подозреваю, что на поверку легенда оказалась истиной. Витрина каким-то образом была разбита — возможно, при помощи этого инспектора Маклеода, — но наш человек в панике забыл о легенде. Он попытался снова схватить его и, не будучи Маклеодом, заплатил высшую цену. А когда стало ясно, что прикосновение к Знамени означает неминуемую смерть, уцелевшим не осталось ничего другого, как столкнуться с Войском Фейри; те же разорвали их на куски.

Верховный Мастер долго обдумывал это предположение, потом бросил на Ребурна острый взгляд.

— Ты уверен, что Геддз был среди жертв?

— О да, — сказал Ребурн, — Совершенно уверен.

Он вытащил из кармана брюк красивое золотое кольцо с кроваво-красным сердоликом, точно такое же, что и сам носил на правой руке. Когда он поднял кольцо, солнечный луч сверкнул на вырезанной в камне оскаленной морде рыси.

— Это кольцо Геддза. Оно еще было на оторванном пальце, когда деятельный инспектор Маклеод приобщил его к доказательствам вместе с другими ошметками человеческой плоти, обрывками одежды, обломками лодки и шпагой Хепберна. Наш агент в эдинбургской полиции смог сравнить отпечаток оторванного пальца с отпечатками Геддза, зафиксированными в нашей картотеке. Они совпали.