Наталья Бульба - Вторжение

Взгляд Сэнара скользнул на кинжал в ножнах, подаренный мне Вилдором, который никто так и не выразил стремления у меня отобрать после неудавшегося побега. Но, вопреки моим опасениям, мой тер не потребовал оставить его здесь. Похоже, мысль о том, что эта игрушка может представлять какую-либо опасность, даже не родилась в его голове. Впрочем, после того, что я услышала в амфитеатре, удивляться этому не стоило.

А вот в глазах командира охраны, что пристроилась к нам в коридоре, можно было заметить вопрос, который тут же растаял, как только мое тер кивнул головой, словно подтверждая, что носить эту вещь я имею право.

Сэнар не стал укорачивать наш путь. А я не стала настаивать: когда решение принято, время перестает иметь смысл. Впрочем, все остальное – тоже.

Мое сердце билось ровно и умиротворенно, принимая мою решимость и укрепляя веру в то, что другого выхода у меня просто нет. Утверждая в том, что мой выбор – это выбор между смертью и бесчестьем. Между небытием и той мной, которая больше не могла бороться. И не потому, что сил на борьбу больше не было.

У этой борьбы не было победы. Как у тех, чья кровь застыла на подоле моего платья.

Сэнар привел меня туда, где мы были с Вилдором в тот день, когда я впервые посетила резиденцию правителя Дарианы. На мою просьбу остаться наверху молча отступил назад, позволяя мне пройти мимо него и сделать первый шаг по лестнице вниз, к искрящемуся под лучами солнца зеркалу озера.

Это трудно было объяснить, но мне было легко и беззаботно. Я больше не чувствовала тревоги. Ни в себе, ни в том, что казалось со мной единым. И то, что мое лицо прочерчивают влажные дорожки, я ощутила лишь тогда, когда губами почувствовала соленый привкус застывшей на них слезинке. Но это были не слезы боли. Это были слезы освобождения.

Перед глазами мелькнуло воспоминание – наш разговор с Олейором о чести и долге, начавшийся шутливо и закончившийся весьма странной фразой, объяснять которую он мне отказался. Сказав, что, если, не дай стихии, мне придется стоять перед самым страшным выбором, я сумею понять то, что он хотел мне сказать.

– Я смогу простить тебе все, что ты сама сможешь простить себе.

И теперь я ее понимала. И не винила себя за то, что собиралась сделать.

Я спустилась на последнюю ступеньку, позволяя накатывающим волнам шуршать у своих ног, и замерла, впитывая в себя царившую вокруг гармонию.

В том, чего касался мой взгляд, не было искореженных смертоносными лезвиями тел. В плеске воды, в криках птиц не было боли и ужаса. В воздухе разливался тонкий аромат, ничем не напоминая смрад гари и сладкий запах крови.

Но все это было в том видении, что стояло перед моими глазами. И это видение было ярким и четким. И я знала, что, если я не уйду сейчас, Вилдор заставит меня увидеть все это снова.

Как знала и то, зачем ему нужны были эти десять дней до вторжения. Все было просто и страшно… Для меня.

Эти десять дней нужны были ему лишь для того, чтобы сломить мою волю и сделать то, чего он хотел добиться от моего прадеда. И это было единственное, чего я не могла допустить.

Я не стала поднимать щиты – это могло привлечь ненужное мне сейчас внимание. Я не стала вынимать кинжал из ножен – Сэнар вряд ли бы допустил, чтобы его лезвие коснулось моего тела.

У меня были мои силы, неукротимость и безоговорочность которых мне была известна лучше, чем кому-нибудь другому. А еще было заклинание, которое заставила меня выучить перед походом Асия. Так и сказав: «На всякий случай».

Я вскинула голову, наслаждаясь голубизной неба, теплом ветра, ласкающего мое лицо и играющего с прядями волос. И когда мое тело, казалось, слилось с миром, который был тих и притягателен, даже населенный до внутренней дрожи прекрасными чудовищами, а мои губы почти сплели воедино нити, которые должны были заставить остановиться сердце, вырвав из него мою душу, обжигающе горячая ладонь закрыла мне рот, не позволяя закончить, а холодная пустота мощных артефактов блокировала мою магию. Одновременно с пронзившей меня молнией мыслью, что мое решение не было правильным.

– Я не могу потерять тебя во второй раз. – Он отнял ладонь от моих губ и провел ею по лицу, вытирая скатывающиеся по щекам слезы. – Я больше не смогу жить, если тебя не будет рядом.

И то ли его голос был слишком тихим, то ли гулко билась кровь в жилке на виске, но я скорее догадывалась, чем слышала то, что он говорил.

Слышала и… не могла поверить. Верила, но… не принимала. И он это понял. По моему мечущемуся взгляду, по тому, как напряглось мое тело, отказывая ему в прикосновении.