Александра Лисина - Время вызова 2 Песнь жизни

Ты снова устал, но теперь это - радость,

Ведь тем, кто не чувствует боли от ран,

Мой зов не подарит покой или благость.

Ты жив. Это - правда, и помни о ней,

Пока ищешь выход из темного плена.

Ты жив. Ты способен вернуться, поверь,

И вновь возродиться из серого тлена.

Спеши на мой голос, пока я сильней

Сомнений твоих, твоей боли и страха.

Спеши, возвращайся, надейся, сумей!

Найди эту дверь из кромешного мрака!

Я жду тебя, павший, на той стороне,

Где солнце ласкает холмы и дороги,

Где ветер шумит в зеленой листве

И где тебя встретят родные пороги...

В теплый летний вечер просторный задний двор постоялого двора, что стоит в самом центре Борревы, кажется непривычно многолюдным. Точнее, людей-то здесь как раз нет, зато всякого другого народа - не протолкнуться. И с двумя, и с четырьмя ногами, с хвостами, лапами, с длинными ушами и даже без оных.

По периметру с бледными от волнения лицами стоят пятеро Темных эльфов, судорожно сжимающие рукояти своих парных клинков и тщательно следящие, чтобы никто из любопытных зевак не вздумал совать сюда свой длинный нос. Рядом с ними - невозмутимый Воевода Левой Заставы, в чьих темных радужках мечется пламя неуверенности и затаенной надежды. Внутри относительно спокойного пространства молчаливыми глыбами лежат в неестественных для скакунов позах два громадных мимикра, хищным блеском глаз красноречиво подтверждающие готовность защищать крохотный, огороженный их телами пятачок до последнего вздоха. Карраш тесно прильнул к напряженному плечу Таррэна, Ирташ осторожно подпирал низко склонившуюся Белку, а между ними тяжело дышал умирающий Хранитель, которому оставалось жить считанные минуты.

Линнувиэль был невероятно бледен. Изможден, будто намедни его забрали с каменоломен, где он пробыл в каторге не менее пары десятилетий. Черты безупречно красивого лица заострились, скулы подозрительно выпирали, зеленые глаза потускнели и казались двумя темными провалами, в которых истаивали последние искры. Белоснежная рубаха давно и безжалостно распорота на длинные лоскуты, беззастенчиво обнажая сильное тело и наглядно демонстрируя собравшимся причину столь быстрого угасания - безобразная рана на левом плече была слишком свежа, чтобы Перворожденные успели о ней забыть. Некрасиво вспухшие и почерневшие края кожи красноречиво говорили: все, не жилец. И это было бы совершеннейшей правдой, если бы не одно "но" - над умирающим эльфом, дрожа и переливаясь драгоценностями слов, непрерывно лилась тихая, мягкая, неповторимая и чарующая мелодия древней Песни, умеющей тронуть даже самые закостеневшие души. Исполненная на чистейшем эльфийском наречии - древнем, как сама жизнь, а потому способная противостоять даже почти законченной Песни Смерти.

Песнь Возрождения...

Белка, сидя на земле и положив голову Темного эльфа себе на колени, бережно держала его обеими руками за заострившийся подбородок. Низко наклонившись, тихо пела для него, заставляя замерших неподалеку эльфов цепенеть от осознания происходящего и лихорадочно искать ответы на нескончаемую череду вопросов. Она не смотрела по сторонам - прикрыв глаза, Гончая старательно вспоминала переданные ей много лет назад знания другого Темного мага, чей разум не мог не содержать нужных ей подсказок. А Ирташ исправно вбирал в себя излишки этой древней силы, чтобы ненароком не всполошить всю округу творящимся здесь таинством. Точно так же, как Карраш незаметно вбирал в себя магию Таррэна, вливавшуюся в изможденное тело Линнувиэля широкой рекой.

- Плохо, - беззвучно оборонил в тишину Шранк, и Сартас немедленно повернулся.

- У него не получается?

- Нет, - Воевода покачал головой. - Вашего Хранителя укусила самка мимикра... помнишь ту странную гиену, чей прикус так не понравился Белику? Так вот, они смертельно ядовиты, их слюна растворяет даже гномью сталь. А уж если попала в кровь, да еще и мага - пиши-пропало. Таррэн пытается обезвредить заразу, но, боюсь, даже его сил может не хватить: прошло слишком много времени. За трое суток там все насквозь должно разъесть - сердце, кишки, печенку... удавлю этого дурного молчуна, если выживет!! гордость ему, видите ли, не позволила сказать!.. но сейчас только родовой перстень удерживает его на грани. Да еще Белик, хотя не могу сказать, насколько его хватит. Такие раны опасны даже для вашего племени.

- Откуда Белик знает Песнь Возрождения?! - пораженно откликнулся Корвин. - Этой магией в полной мере владеют только Хранители! Как такое может быть?!! Кто ему передал наши знания?!