Андрей Завадский - Выбор

- Прошу, мэтр, - навстречу чародею выскочил обряженный в парчу и золото слуга, низко полонившийся Ризайлусу. - Следуйте за мной, господин. Его величество ожидает вас в Лазоревой гостиной.

И в коридорах огромного дворца, под сводами которых гулко разносились шаги, все кланялись чародею, а воины, стоявшие на своих постах, вытягивались по стойке смирно, выпячивая челюсти для того, чтобы предстать перед мудрейшим Ризайлусом как можно более бравыми.

Чародея уважали, его боялись, ему завидовали, не смея, однако, предпринять что-либо против всесильного мага. А он держался с достоинством, никогда не унижаясь даже перед самим королем, ни перед нынешним, неприлично молодым по меркам самого Ризайлуса, ни перед его покойным батюшкой. Волшебник мог проявить почтение лишь к тем, кого считал достойными, вне зависимости от титула, богатства или происхождения. И тем, кто окружал его, приходилось мириться с таким отношением. Так и сейчас маг шел через бесконечные покои дворца с видом человека, которому некуда спешить.

Да, государь желал видеть своего советника, но на то, чтобы по первому его слову мчаться куда-то сломя голову, было достаточно слуг, чародей же лишь согласился почтить жилище владыки своим присутствием. Ризайлус ступал, глядя по верх голов встречавшихся не его пути людей, лишь изредка кланяясь в ответ на заискивающие приветствия дворян, вечно вертевшихся во дворце в надежде выслужиться перед королем.

Наконец маг, сопровождаемый слугой, который был само почтение, явно гордясь, что оказался в обществе самого Ризайлуса, хоть и не как равный ему, достиг цели. Лакеи в парадных мантиях распахнули тяжелые двери, и человек, что указывал путь волшебнику, хорошо поставленным голосом сообщил:

- Мэтр Ризайлус, советник Его Величества!

Король Умберто Второй, милостью Судии владыка Келота, действительно ждал своего советника, помощника и просто того, на чью верность мог всецело полагаться владыка. И потому, едва только Ризайлус ступил через порог, очутившись в обставленной резными креслами и диванчиками зале, стены которой были задрапированы нежно-голубым шелком, король двинулся навстречу чародею, радушно, и почему-то с выражением явного облегчения, улыбаясь.

- Друг мой, я рад вновь приветствовать вас здесь. - Умберто кивнул в ответ на почтительный поклон мага, указав вглубь зала: - Располагайтесь, почтенный Ризайлус. Разговор предстоит непростой, долгий, и неоднозначный. Потому, собственно, я и просил вас быть здесь, ведь, кажется, сегодня, как никогда прежде, я нуждаюсь в мудром, взвешенном совете.

Король был еще очень молод, не достигнув еще и тридцати лет, и, наверное, чувствуя себя непростительно юным для того, чтобы безраздельно править целой страной. Смерть его отца, короля Альберико, стала для Умберто полной неожиданностью, настоящим горем. В один миг держава, в которой покойный государь, недаром прозванный еще при жизни Миротворцем, ценой немалой крови навел-таки порядок, потратив на укрепление границ и усмирение вольницы дворян всю жизнь, оказалась тогда на грани краха. И все же Умберто смог спасти дело своего отца, его память.

Юный король, в то время предпочитавший чтению древних манускриптов, в которых давно усопшие мудрецы поучали своих потомков искусству править, сложной игре под названием политика, предпочитал охоту или скачки. Жизнь заставила его измениться, научила ценить не только удаль в бою, но и мудрость, но этого оказалось недостаточно. И Умберто, проявив редкое среди монархов благоразумие, окружил себя множеством советников, к которым старался прислушиваться в равной мере. Одним из них и был чародей, ныне в немалой спешке приглашенный государем на тайную встречу.

Ризайлус, проходя к свободному креслу, стоявшему возле узкого окна, забранного пестрой мозаикой, поклонами как раз приветствовал тех самых советников, самых приближенных к государю людей, всегда вхожих во дворец. Здесь были только свои, те, кто был посвящен во все тайны, кто стал опорой для молодого государя.

Они встретили появление мага настоящей бурей эмоций, в прочем, давно уже научившись не выказывать их явно. Но, право же, не нужно было обладать умением читать чужие мысли, чтобы понять, что думает о чародее каждый из собравшихся в этом уютном зале. Эти люди не были приятелями, они не испытывали друг к другу братской любви. Чаще все было совсем наоборот, но каждый научился уважать других, научился слушать их, забывая о личных чувствах, когда речь шла о судьбе Келота.