Анатоль Нат - Бабье царство.

В душах их царила чёрная мрачная тоска.

Такого жёсткого, такого подлого удара под дых от городских властей они так скоро не ожидали. И хоть постарались сделать хорошую мину при плохой игре, и та, и другая прекрасно понимали — мина морды лица как раз самая плохая.

Все кланы города, кому достались пленные из полона с Девичьего Поля давно уже получили положенный выкуп. И именно в том самом размере что выставил клан землян. Ту самую, вчера ещё всем казалось бы безумную цифру в пять тысяч золотых за голову. И лишь у одних у них до этого дня не было окончательного расчёта по пленным.

Лавко подсуетившиеся в самом начале клановщики, действуя через своих агентов среди корнеевских курсантов с самого начала отобрали в свою собственность самых перспективных в плане выкупа пленных. Правда на тот момен никто не думал о таких безумно высоких размерах выкупного платежа. Думали что это, как обычно будет много меньше — один, два золотых за голову, если вообще что-то будет. Но когда в первый раз возникла эта цифра — 5000 Z за голову пленной амазонки, они первыми поспешили выкуп получить. И что самое интересное, получили.

И хоть бы одна зараза выразила клану землян за то благодарность. Нет. При первой же возможности постарались отобрать у них и ту малось, что ещё осталась у них на руках.

Маша привычно погрузилась в транс, в уме подсчитывая сколько же у них осталось на сегодняшний день человек. На дороге работало четыре сотни, на горельнике — две с половиной, и в Долине — сотня. Всего, здесь, возле города — семь с половиной сотен.

Из четырёх сотен, отправленных осенью на озёрные рудники, к весне в живых осталось что-то около трёхсот человек. А из двух с половиной тысяч захваченных в заливе пленных, а сегодняшний день выжило что-то чуть более пары тысяч. Остальных съели подгорные ящеры.

— "Чуть более трёх тысяч человек общим числом, — с горечью констатировала Маша. — Три тысячи великолепных работников, для которых мы не жалели ничего. Ни еды, ни оружия, ни денег. Ничего! Лишь бы работали. И как они вкалывали…, - Маша мысленно мечтательно закатила глаза вверх, к небу. — Как они работали", — снова с горечью вернулась она на землю.

Это были великолепные работники, прекрасно справлявшиеся со своими обязанностями. И лишить всех их враз, для их компании могло оказаться смертельным ударом.

И если с отсутствием денег ещё можно было как-то смириться, то с отсутствием рабочих, тем более стольких опытных рабочих, смириться было нельзя. Но ничего и поделать было невозможно, они были связаны обязательствами.

Чересчур плотная завязка на использование труда пленных оборотилась к ним своей чёрной стороной. Практически все работы у них должны были встать. А времени чтобы подготовиться и хоть как-то минимизировать ущерб, им не дали.

Это был хорошо проработанный и чётко реализованный удар по их компании. И все у них прекрасно это понимали.

Как понимали и то, что после такого удара подняться будет не просто трудно. Это уже шла речь о самом их существовании. По крайней мере в нынешнем их состоянии.

Маша с Изабеллой, сидя в любимой коляске Маши и с любопытством осматривая окрестности, медленно катились по прекрасно выровненному полотну широкой и прямой насыпи новой дороги, ведущей от железодельного завода дальше в горы. Они неторопливо подъезжали к видневшейся неподалёку группе женщин, возившихся с чем-то в придорожном кювете.

Коляска, слегка покачиваясь на мягких рессорах, тихо шуршала металличскими ободьями колёс по хорошо утрамбованному, уже кое-где подтаевшему снежку, слегка припорошенному сверху недавно посыпанным песочком.

— Хорошо работают, — негромко заметила Маша. — Даже жалко отпускать.

— Жалко, — согласилась с ней Изабелла, кивнув головой. — Но ничего не поделаешь. Не держать же их в плену ещё десять лет.

— Почему нет, — флегматично заметила Маша. — Хочется. У нас вот, после последней большой войны как раз десять лет пленных продержали. Так они за это время столько хороших домов понастроили в стране, до сих пор по городам кое где ещё стоят. Никак желающие не могут окончательно доломать.

Здорово бабоньки! — негромко поздоровалась она с амазонками, как только коляска приблизилась к работающим. — Чего работаете? Сегодня же выходной, воскресенье.

— Кому выходной, а кому и надо домой, — мрачно скаламбурила ближняя к ним амазонка, старательно махающая лопатой, перебрасывая подмёрзший песок.

— А, — протянула Изабелла, признав говорившую, — Илона Бережная. Сам команданте сего лагеря работает. Хм. Понятно. Торопишься домой, значит.