Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

Но затем свершилось чудо, которым Ахилий был уверен, что обязан Ульдиссиану. Сначала возникло непередаваемое тепло, которое пронизало его, не нанося вреда, но сожгло сражающиеся стебли до самых корешков. Когда затем Ахилий попытался выкопаться, сама земля поднялась, словно по ней ударила огромная сила.

Живого человека она могла бы убить, но лучника она наконец подняла на поверхность. Он всё ещё был закопан, но щели, через которые просачивался свет, говорили о том, что теперь он был частью какой-то насыпи или холма — гораздо более многообещающее положение, чем изначальное.

Но кто-то подошёл, и, испугавшись, что это один из прислужников Пророка, Ахилий сделал то, что ему удавалось так хорошо, — прикинулся мёртвым. Человек очень быстро осмотрел его, не удосужившись даже отрыть что-нибудь, кроме руки, а затем двинулся дальше.

Однако как только Ахилий решил, что уже можно выкапываться, он услышал шум борьбы. Голоса помогли ему распознать, кто сражался, и будь у него живое сердце, оно бы подскочило в этот миг. Ахилий знал, что Мендельн искушён в том, чему Ратма научил его, но знал он также, что Малик нечеловечески коварен. У охотника не возникло сомнений в том, что брату Ульдиссиана требуется его помощь.

Как оказалось, помощь пригодилась им обоим. Малик не мог похитить у Ахилия мёртвое тело, но и Ахилий не смог взять верх над высшим жрецом. Он обрадовался, когда Мендельн положил конец демоническому врагу, но встревожился, когда после этого человек в чёрном рухнул на землю. Теперь, когда он встал перед ним на колени, Ахилий молился о том, чтобы не оказалось, что усилие Мендельна стоило ему жизни.

Никаких признаков смертельного ранения не было, но Мендельн не шевелился. Более того, Ахилию понадобилось наклониться ближе, чтобы вообще убедиться, что его друг дышит.

Земля задрожала, и звуки отчаянной борьбы донеслись со всех направлений. Ахилий отчаянно хотел броситься к Серентии, но она бы никогда не ждала от него, чтобы он оставил Мендельна. Он бы пал в её глазах, и это стало бы последним ударом по его и без того ужасному существованию.

Но что он мог поделать? Оглядевшись вокруг, Ахилий увидал костяной кинжал. Хотя лучник раньше не подавал виду, ему делалось сильно не по себе от его присутствия. На оружии не только лежала часть вины в том, что лучник находился здесь, но оно также напоминало о месте, частью которого он теперь был — о месте, которое Мендельн и Ратма звали послесмертьем . Ахилий боялся, что если он коснётся кинжала, то тот как-то отправит его во тьму, которая навсегда отдалит его от женщины, которую он любит.

Но в то же время он чувствовал, что, быть может, клинок являлся единственным средством сделать что-нибудь для брата Ульдиссиана.

Задержав дыхание, которого у него больше не было, Ахилий схватил рукоять. Он ожидал, что почувствует могильный холод, но оружие излучало лишь приятную прохладу. Больше не боясь так сильно, светловолосый лучник поднёс оружие к Мендельну и, не в силах больше ничего придумать, положил кинжал прямо на середину груди последнего.

Клинок ярко вспыхнул, напугав Ахилия так сильно, что тот повалился навзничь. Свет оплёл Мендельна… И в этом освещении Ахилий увидел призраков .

Но это были не простые духи умерших эдиремов или служителей Пророка. Их красота, их совершенство были исключительными. Как люди, выглядели они в большинстве своём — но люди настолько же, насколько человеком был Ратма.

Это могли быть только дети тех, кто основал Санктуарий… Первые нефалемы.

Он мог увидеть их только там, где сиял свет кинжала, однако было ясно, что их гораздо больше. Ахилий понял, почему они здесь. Они погибли давным-давно, сражаясь за судьбу мира, в котором родились, принесли себя в жертву ради выживания остального человечества и всех последующих поколений.

Нефалемы пристально взглянули вниз на Мендельна, после чего бледное освещение затянуло их в кинжал.

Мендельн отрывисто закашлял и сел. Глаза его распахнулись, и он сразу посмотрел направо и налево, словно ожидал найти там что-то. Наконец его взгляд оказался прикован к охотнику.

— Ахилий! Малик! Он…

— Отправился в Пылающий Ад… Надеюсь.

Земля снова задрожала. Мендельн заставил себя подняться на ноги, кинжал теперь плотно был зажат в его руке.

— Ульдиссиан!

Ахилий кивнул, хотя его мысли не были целиком посвящены старшему брату Мендельна.

— Ты можешь… Идти?

— Я могу бежать…

— А… Отлично, — он не стал ждать Мендельна, уверенный, что товарищ последует прямо за ним. Охотник своё дело сделал — он спас друга. Теперь он надеялся сделать то же для девушки, которую любил, пусть даже только для того, чтобы вместе встретить конец этого мира.