Брайан Джейкс - Рэдволл

Призрак услыхал шаги за спиной и в тот момент, когда Матиас бросился на него, отскочил в сторону. Он подумал, что без труда справится с маленьким мышонком, но у него был приказ украсть картину, а не драться с мышами; кроме того, если мышонок, вцепившись в него, позовет на помощь, он поднимет на ноги все аббатство. Извернувшись, Призрак бросился Матиасу под ноги, сбил его, словно кеглю, и, не останавливаясь, выкатился за дверь, захлопнул ее за собой и бросился наутек по галерее. Матиас вскочил на ноги и закричал что было мочи:

— Держи крысу! Держи крысу!

На стенах аббатства тотчас поднялся переполох. Увидев, что Констанция встала у той лестницы, по которой он спускался, Призрак, проклиная про себя барсучиху, рванулся к другой.

В это время из здания аббатства выбежал Матиас. Заметив бегущего по двору врага, он бросился ему наперерез и догнал возле лестницы. Прыгнув, Матиас схватил Призрака за задние лапы, и тот, не удержавшись, упал. Не выпуская из лап кусок гобелена и пытаясь оторвать от себя мышонка, Призрак извивался ужом. Он перевернулся на спину и принялся бить Матиаса по голове свободной лапой. Матиас держался изо всех сил, но его более крупный противник все бил и бил его своей тяжелой когтистой лапой. Вскоре силы оставили Матиаса, и он потерял сознание. Констанция тем временем взобралась на стену и побежала по ней, лавируя между кучами мусора. Она видела, что Матиас упал, и побежала быстрее, стараясь не наступить на мышей, а те, решив, что крысы пошли на приступ, суетливо и бестолково шныряли повсюду. Единственным, кроме Констанции, кто сохранил самообладание и сразу сообразил в чем дело, был мистер Филдмаус, отец Василики. Он оказался ближе Констанции к Призраку и не раздумывая бросился на врага, стоявшего на стене и искавшего в мешке веревку.

— Сдавайся, крыса, я тебя поймал! — крикнул мистер Филдмаус, хватая вора. Но Призрак нащупал в мешке рукоять кинжала. Он быстро выхватил кинжал и дважды вонзил его в незащищенное тело мыши. Раненый Филдмаус рухнул на землю, но тут появилась Констанция. Призрак, держа в лапе кинжал, повернулся к ней. Передняя лапа Констанции описала широкую дугу, и ее удар пришелся Призраку прямо в челюсть. Сила удара была такова, что Призрак взлетел над стеной и, прежде чем Констанция успела схватить его, перелетел через край и с душераздирающим воплем рухнул вниз. Было слышно, как его тело несколько раз ударилось о выступы стены, а затем упало на краю дороги. К Призраку быстро подбежал Клуни, следом за ним спешил Рваноух. Несмотря на ужасные раны и переломы, Призрак был жив и сумел приподняться на одной лапе.

— Клуни, больно, помоги, — прохрипел он. Клуни схватил кусок гобелена, лежавший на дороге. Слыша за спиной яростные крики мышей и скрежет отодвигаемых засовов, он походя пнул искалеченное тело Призрака:

— Встань и беги сам, недоумок, мне не нужны растяпы и калеки.

И Клуни пустился наутек. Одним прыжком перескочив канаву, он побежал через луг. Здесь, на открытом пространстве, он легко мог обогнать любую мышь, если, конечно, выискалась бы такая, что осмелилась бы преследовать его. Размахивая гобеленом, Клуни радостно захохотал и помчался еще быстрее. Рваноух совершенно растерялся. Он не смог перепрыгнуть широкую канаву и побежал по дороге в направлении, противоположном тому, откуда они пришли. Мыши во главе с братом Альфом попытались перебраться через канаву, но она раскисла от дождя, и они застряли. А Клуни, унося кусок гобелена, уже скрылся из виду.

— Гобелен должен быть где-то здесь! — крикнул Матиас. Он бросился к Призраку и стал рыться в его мешке. Глядя на Матиаса затуманенными глазами, Призрак тихо заговорил. Его голос был странно спокоен:

— Напрасно ищешь, мышонок. Мартин теперь у Клуни.

Сказав это, Призрак в последний раз дернул лапами и испустил дух.

Утро, казалось, узнало о событиях предыдущей ночи: над Рэдволлом и всей Страной Цветущих Мхов повисли унылые, серые тучи, сеял нескончаемый дождь. Аббат Мортимер, собравший мышей в Пещерном зале, выглядел постаревшим и непривычно строгим. Все, глядя на него, упали духом.

— Спать на посту, а вор в это время лезет в аббатство и крадет у нас самое дорогое, — это, по-вашему, дисциплина?

Аббат устало ссутулился. Ответом ему было виноватое молчание. Старик покачал головой и поднял лапу в примирительном жесте:

— Простите, друзья, я был резок. Мы — мирные мыши, мы не готовились к войне… Но сегодня утром я заметил, что розовый куст увядает, бутоны чахнут. Мартина Воителя больше нет с нами, он оставил нас. Мы теперь одни. Наступают дни бедствий и скорби.