Рэйя - Наследие Говорящих

Ответ напрашивался сам собой. Кто‑то навел на них чары. Гарри сделал пару глубоких вдохов, пытаясь спокойно проанализировать ситуацию и не предаваться преждевременной панике.

Когда все началось?

Когда Гарри захотел покинуть дом.

Очевидно, что именно с этим все было связано. Кто‑то очень не хотел, чтобы Поттера выпустили из дома. Почему? Мальчик нахмурился, несколько мгновений восстанавливая в памяти весь инцидент, когда все неожиданно встало на свои места.

«Добби! Чертов домовик что‑то сделал с Дурслями, внушив им не выпускать меня из дома. Добби не хотел, чтобы я ехал Хогвартс! Вот в чем дело, — Слизеринец выдохнул, прожигая ковер злобным взглядом, — Не нужно было мешать этому ушастому паразиту, когда он пытался разбить свою проклятую голову о стену».

Наверное, исчезновение Виви и Хедвиг тоже как‑то связано с этим эльфом. Эта мелкая пакость все‑таки поступила по–своему, решив, что поведение Дурслей напугает мальчика и убедит его остаться дома. Только вот теперь Гарри на все сто процентов знал, что не собирается сдаваться. О какой бы опасности ни говорил чертов Добби, Поттер поедет в Хогвартс, даже если для этого ему придется пойти на преступление.

Впрочем, он надеялся, что все может обойтись малой кровью. В конце концов, если он так и не сможет ответить на письма друзей, кто‑нибудь обязательно заподозрит неладное. Том грозился написать Снейпу. На лице Гарри расползлась дьявольская ухмылка. Прекрасно! Пусть он напишет их декану, а Поттер с удовольствием посмотрит, как Снейп порвет Дурслей на мелкие кусочки и пустит Добби на ингредиенты для зелий. Оно того стоит.

Как только эмоциональное состояние мальчика немного стабилизировалось, на первый план тут же выступила пульсирующая боль в левой руке, Гарри повернул голову и поморщился, разглядывая пятно крови, расползающееся на рукаве. Осторожно, чтобы не растревожить рану, Поттер стянул рубашку, пытаясь оценить повреждения. К счастью, все обошлось парой глубоких порезов и царапин, ничего серьезного, по его мнению. Мальчик вздохнул и здоровой рукой вытащил из‑под кровати свой чемодан, надеясь найти что‑нибудь, чем можно будет перевязать раны, как раз в этот момент дверь его спальни открылась, Гарри повернул голову, увидев свою тётю, стоящую на пороге. Взгляд женщины был прикован к кровоточащим порезам на руке племянника.

— Это серьезно? — напряженно спросила она.

Гарри пожал плечами.

— Вроде бы нет, — он устало вздохнул, гадая, что она от него хочет на этот раз.

— Ты можешь сходить в ванную, — Петунья бросила на сына своей сестры недовольный взгляд, — у тебя десять минут. И не смей испачкать что‑нибудь кровью, — на этом она покинула комнату, оставив мальчика в легком замешательстве.

Наверное, это было первое в его жизни проявление «заботы» с её стороны, и все это могло бы показаться комичным, если бы в данный момент Поттер так не злился на этих магглов и проклятого Добби.

В ванной он обнаружил бинты и заживляющую мазь, которые лежали в ящичке для лекарств и, приняв душ, перебинтовал руку, наплевав на запреты Дурслей касательно того, что он не должен трогать их вещи без разрешения. Расслабленный и умиротворенный после водных процедур, мальчик вышел из ванной комнаты и наткнулся на своего кузена, который стоял, привалившись спиной к стене напротив, и с ухмылкой смотрел на Гарри.

— Чего тебе? — раздраженно поинтересовался Поттер.

— А я знаю, какой сегодня день, — со смешком заметил Дадли.

— Мои поздравления, — Гарри язвительно улыбнулся. — Неужели выучил, наконец, все дни недели?

— Сегодня твой день рождения! — мальчику так хотелось надавить на больное место кузена, что он даже не обратил внимания на явное оскорбление в свой адрес. — И что‑то я не заметил ни подарков, ни открыток,… похоже, даже в твоей уродской школе никто не хочет с тобой дружить, — он гаденько усмехнулся. — Ну, кроме твоего чокнутого приятеля, конечно, такого же ненормального, как и ты…

— Не смей, — сузив глаза, прошипел Гарри, — оскорблять его.

— Да и от него ни слуху, ни духу, видимо, он нашел себе кого‑то поинтересней, — Дадли закатил глаза. — С тобой же даже поговорить не о чем, жалкий ты уродец!

— Дадли, — мягко улыбнулся Поттер, вмиг становясь очень спокойным, — разве мамочка и папочка не говорили тебе, что меня не стоит злить?

— Они сказали, что ты псих, — фыркнул кузен, — но я тебя не боюсь, — слизеринец отметил, что несмотря на эти слова, уверенности в голосе Дадли поубавилось.