Рэйя - Наследие Говорящих

По высокому голубому небу лениво ползли кучевые облака, изредка заслоняя нещадно палящее полуденное солнце. Над идеальными цветочными клумбами порхали разноцветные бабочки, которые тут же испарились, стоило включиться автоматическим разбрызгивателям для поливки растений. Слабый порыв ветра скользнул над зелеными газонами и запутался где‑то в ветвях деревьев, встревожив листья и спугнув присевшую на ветку птицу, которую проводил сонным взглядом огромный серый кот, вальяжно развалившийся на крыльце одного из домов. Кот зевнул, с удовольствием потянулся и, повернувшись на другой бок, сощурил янтарные глаза, лениво глядя на дорогу, вдоль которой расположился ряд однотипных аккуратных домов, в одном из которых в это самое время скорбно вздыхал худощавый одиннадцатилетний мальчик.

Гарри зевнул и бросил ещё один взгляд в окно. Так и есть. За последние десять минут на Тисовой улице не произошло никаких кардинальных изменений, разве что толстый кот на крыльце соседнего дома повернулся на другой бок. В принципе, возвращаясь в Литтл Уининг в начале июля, Гарри не ждал, что пребывание на Тисовой Улице будет веселым, но он и не предполагал, насколько скучным оно может оказаться.

Ещё совсем недавно его жизнь напоминала поток бурной реки. В Хогвартсе каждый день был особенным и неповторимым. В компании своих сокурсников Гарри ходил на занятия, часами обсуждал с Гермионой свои эссе, разучивал новые заклинания, попадал в различные истории и проводил все время с лучшим другом. Сколько же приключений у них было! Теперь же мальчик в гордом одиночестве сидел у окна, умирая от скуки и жары. За прошедшее время он даже не получил ни одного письма от друзей, хотя сам написал им на первой неделе каникул, а ведь Гермиона обещала, что напишет ему из Франции. С Томом вышло и того хуже. В самом начале месяца его опекуны, мистер и миссис Хувер, отправились к родственникам, у которых планировали провести почти все лето, и зачем‑то взяли с собой своего подопечного, невзирая на его громкие протесты. С тех пор Арчер даже не написал другу ни строчки, из чего Поттер заключил, что хоть одному из них сейчас весело. А сам Гарри был вынужден коротать это лето, развлекаясь домашним заданием и унылым сидением возле окна. По крайней мере, родственники больше не доставали, предпочитая забыть о его существовании. Больше всего на свете Дурсли боялись и ненавидели ненормальность, а Поттер как раз прекрасно подходил под этот критерий, ведь он был волшебником. И что бы там ни говорили дядя и тётя, ему очень даже нравилось быть «ненормальным». Потому что эта самая «ненормальность» включала в себя обучение в волшебной школе, море необычных и интересных знакомых и целый ворох невероятных открытий. Мир магии был полон тайн и загадок, и Гарри намеревался узнать о нём все, что только было возможно.

Увы, колдовать на летних каникулах запрещалось, поэтому юный волшебник даже не мог как следует подшутить над своими опекунами, впрочем, родственники об этом не знали, и мальчик всегда мог пригрозить им жуткой расправой, чего он, впрочем, тоже не делал. За последние недели между Поттером и Дурслями сложились вполне сносные отношения взаимного игнорирования, что устраивало обе стороны. Гарри встречался с родственниками только за завтраком и ужином, и ни тётя, ни дядя не рисковали обижать мальчика, опасаясь, что «ненормальный ребенок» что‑нибудь с ними сотворит. Правда, ещё оставался их сын, Дадли, непомерно толстый, избалованный сверх меры мальчик, с которым у Гарри всегда были более чем натянутые отношения, но и он старался не задирать кузена после того, как его обеспокоенные родители объяснили сыну, как опасен и ужасен «этот отвратительный мальчишка». Дадли, конечно, расстроился, что теперь не сможет хорошенько поколотить своего щуплого кузена, но к советам родителей прислушался.

Гарри казалось, что более идеальных отношений с Дурслями, чем сейчас, у него просто быть не может. На него больше не орали, не запирали в чулане, не наказывали, не оскорбляли память его погибших родителей и вообще не приставали, оставив, наконец, в покое. Это было так прекрасно, что Поттер даже готов был мириться с обязанностями по дому вроде уборки, мытья машины, покраски забора и прочих поручений тёти и дяди, которые продолжали настаивать на том, что от него должна быть хоть какая‑то польза. Да он и сам был непротив, так как работа по дому всегда помогала ему отвлечься. Но именно этим летом, когда мальчику просто необходимо было чем‑то себя занять, его лишили этой ежедневной рутины. Виной тому было маленькое существо со странной сероватой кожей, огромными голубыми глазами и ушами, чем‑то напоминающими крылья летучей мыши. Таких существ в волшебном мире называли домовыми эльфами, они служили волшебникам и подчинялись любому их приказу. По воле случая Гарри довелось стать хозяином такового вот домовика, и этот самый домовик узурпировал право мальчика на работу по дому.