Мари Кирхофф - Кендермор

И сыплются солдатские сердца

Кровавым градом на местах боев.

Приказ им был — сражаться до конца,

Раз ничего не вышло со щитом.

Честная компания вошла в массивные городские ворота уже на закате. В свете заходящего солнца каменная кладка стен приобрела яркий оранжевый оттенок, а горные вершины отбрасывали на долину длинные фиолетовые тени. Строевая гномья песня смешалась с пением фонарщиков, криками хозяек, зовущих детвору домой, ужинать, с голосами сотен гномов, возвращающихся к домашним очагам после долгого трудового дня: шахтеры, мастера резьбы по камню, продавцы ювелирных магазинов — а ко всему этому многоголосью примешивались выкрики матросов, ткачей, гончаров, свечников и огромного числа других ремесленников, мастеровых и чернорабочих, на которых и зиждился город. Тас был очарован; Вудроу и овражные гномы — ошеломлены.

— Как могут столько людей уживаться вместе и при этом не враждовать? — вслух спросил Фонду, прервав тем самым шумные дебаты в кругу овражных гномов.

Хотя поселение было незнакомо Гизелле, его голоса заставили поверить в то, что она наконец вернулась домой. Повсюду висели объявления об осеннем фестивале

урожая, известном как Октябрьский фест, где одинаково приветливо принимали и

продавцов, и покупателей, а еда и выпивка всегда были в изобилии. Недавно рас-

крашенные яркими красками дома были покрыты соломой или гонтом, на полную кату-

шку цвели цветы в кадках, а собранные с огородов зерно, картошка, фруктовые со-

ки и тыквы выставлялись на всеобщее обозрение у дверей. Ветки на каждом углу

были приподняты, а под ними штабелями лежали бочонки с элем, местами до десяти

в высоту, ожидая начала торжеств.

Когда путешественники остановились у обширной, открытой со всех сторон площади, Вудроу все еще сжимал уздечки коней со слабой надеждой, что Гизелле таки удалось спасти повозку с принадлежащим ей имуществом, и теперь она восседает на козлах и изредка подхлестывает лошадей плетью.

Городские гномы были вовсю заняты установкой столов и торговых палаток.

— Нетрудно заметить, что росслогивенский Октябрьский фест обещает на этот раз быть воистину роскошным мероприятием, — с гордостью отметил барон Кракольд.

— А работникам придется порядочно потрудится для этого, — добавил Вудроу, кивнув в сторону группы гномов, что «сражалась» с одной из опор, поддерживающих палатку. Двое гномов при помощи веревки, переброшенной через массивную ветку ближайшего дерева, пытались установить ее вертикально, пока горстка остальных кричала, куда тянуть.

— Подъемники, подъемники! — затянули овражные гномы.

Тяжелая балка описала в воздухе боЛьшой полукруг, угрожая раздавить нескольких рабочих, которые кинулись врассыпную, пока остальные судорожно пытались обуздать массивное бревно. Похрюкивая от напряжения, они с трудом затолкали своенравную деревяшку на место между четырьмя другими толстыми опорами. Работники одновременно с облегчением вздохнули и промакнули рукавами пот со лба.

Но взгляд Гизеллы уже намертво прикипел к двум молоденьким полуобнаженным гномам, чьи рубашки разорвались в клочья, пока они устанавливали подпорки для импровизированной сцены. Не говоря уж о развлечениях, подумалось ей, фестиваль, скорее всего, предоставит неплохие возможности наверстать упущенное и возвратить утерянное по пути сюда добро.

— Я настаиваю, чтобы вы остановились в моем доме, — прогудел барон Кракольд, повторяя свое предложение. — Мы живем не так далеко отсюда, и мне хочется верить, что я услышу историю о ваших странствиях за горячим куском сочного мяса, тушеной в масле тыквой и спелыми зелеными яблоками. Думается, это разумная цена за теплые пуховые перины.

Его слова звучали скорее распоряжением, чем просто утверждением, а Гизелле нравились мужчины, которые часто отдавали приказы.

— Очень мило с вашей стороны. Кстати, а баронесса Кракольд в природе существует? — напрямик спросила она.

— Можно сказать и так, — ответил барон, чьи глазки начинали предательски блестеть при одном только взгляде на пышнотелую гномиху.

Гизелла подмигнула ему, хотя и была сбита с толку.

— Мелочи жизни.

Она провела рукой по спутанным волосам и расправила одежду, хотя и после этого продолжала выглядеть, как потерпевшая кораблекрушение. Рыжеволосая бестия ухватилась за руки барона Кракольда. Отечески погладив ее запястья, барон неохотно отдернул руки.