Мари Кирхофф - Кендермор

Взгляд юноши метнулся обратно к тарелке, и он принялся с рвением за еду.

— Н-нет, — всхлипнул он, как обычно, покраснев. — Мне пока нужны стальные монетки, мэм.

Она невинно пожала плечами.

— Как хочешь. Ты ведь знаешь, что я предпочитаю бартерную оплату, если только позволяет сделка. — Гизелла подняла с земли веточку и бросила ее в костер. — Дай мне взглянуть на карту, Непоседа, — попросила она.

Оторвавшись от еды, Тас громко обсмоктал сальные пальцы и полез за пазуху. Он протянул гномихе свернутый лист бумаги.

— Мы в пути меньше чем полдня. Думаю, к завтрашнему вечеру мы сможем добраться до Кзак Царота, — подсчитал кендер.

Проигнорировав его замечание, Гизелла поднесла карту к свету и пристально вгляделась в нацарапанные на ней значки.

— Мы где-то здесь, — пришел на помощь Тас, проведя пальцем по обратной стороне листа и остановившись около места, обозначенного на карте как Кзак Царот.

Гизелла видела тень от его пальца сквозь тонкую бумагу.

— Гмм, да, — наконец, согласилась она. — На первый взгляд неплохо. Кажется, отсюда до Балифора рукой подать, — она внимательно рассматривала дороги, ведущие к правой границе карты. — Все дороги ведут в Балифор.

Тас принялся расхваливать свои таланты.

— Я же говорил, что ты вернешься прежде, чем сгниют арбузы. Если Непоседа и знает в чем толк, несомненно, это карты.

Но Гизелла продолжала вглядываться в карту, медленно качая головой.

— Сдается мне… — пробормотала она. Гномиха разглядывала клочок бумаги, видимо, желая понять, чем же отличается он от потерянного ею, пока угли в костре не выгорели дочерна. Тассельхофф и Вудроу уже давно спали, свернувшись клубочками у угасающего очага.

Спускаясь по ступенькам в расположенный на нижнем этаже кабинет, Финес вытирал закисшие за ночь глаза краем белой блузы. Состроив мину, он громко причмокнул губами. Во рту чувствовался отвратительный металлический привкус, будто ночью он облизывал ржавое лезвие ножа. Финес решил, что это последствия выпитой перед отходом ко сну пинты кендерского эля.

Распахнув ногой дверь в комнату для обследований, он быстренько осветил темное помещение огарком свечи и направился прямиком к рабочему столу, где в одном из ящиков хранились зеленые стеклянные пляшки с эликсиром собственного приготовления. Этими "целебными снадобьями" Финес лечил все болезни, от которых не помогали марлевые повязки, затычки для ушей, очки с промасленной бумагой или удаление: будь то зуб или вросший ноготь. Он приписывал лекарство при болях в голове, животе, ногах, суставах, болячках горла, выпученных глазах, высыпаниях, трудном дыхании, раздутом языке, отклонениях от нормы и многих других недугах, что преследовали, как чума, обитателей Кендермора. Немного странным оказалось его открытие, что жидкость с резким запахом на самом деле эффективно помогает при болях в животе и одышке. За свой эликсир он брал сумасшедшие деньги, объясняя, что мистические ингридиенты для него доставляются "из опасных земель, лежащих далеко отсюда, где странника встречают мечом и пламенем, и редко кому удается вернуться оттуда живым." Кендеры разглядывают зеленый пузырек удивленными глазами размером с медную монету, а когда экзотическое лекарство наконец попадает им в руки, многие восторженно присвистывают.

Финес сделал затяжной глоток и тщательно выполоскал рот, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть. Особые ингредиенты — несколько давленых вишен и листья эвкалипта — он вытащил из мусорника по соседству с аптекарской лавкой. Ничего мистического. И конечно, он никогда не добавлял в эликсир косточек минотавраоборотня, о чем распостранялся перед кендером прошедшей ночью.

При воспоминании о посетителе взгляд Финеса метнулся к сложенному листку бумаги на стоящем неподалеку деревянном подносе.

— Этот Трапспрингер — мошенник что надо, может, даже лучший. чем я! — признал вслух мужчина, рассеянно разворачивая бумажку. Она оказалась картой. Финес чуть было не порвал ее на клочки, когда его внимание привлекло слово в уголке.

Слово "сокровища".

Нахмурившись, Финес разгладил карту и расстелил ее на столе, чтобы на нее падал свет. Он прищурился и в тусклом мерцании свечи по размытой надписи над рисунком заключил, что перед ним — карта Кендермора. Но большего на потертой, истрепанной карте разобрать не удалось. Побольше бы света!

Окно комнаты для обследований выходило на запад, поэтому Финес даже не порывался его открывать; нечего было и надеяться, что ранним утром сквозь него проникнет хоть сколько-нибудь света. Вместо этого он последовал в приемную и распахнул настежь ставни, обращенные на восток, к восходящему солнцу. Утренние солнечные лучи скользнули под тяжелые шторы. Финес подставил к окну расшатанный табурет, оставив карту на скамье для посетителей, и попытался водрузить на непрочную конструкцию свое массивное тело. Дерево протестующе заскрипело; сие происходило всякий раз, когда Финес присаживался на ссидЕние, рассчитанное на кендеров.