Лана Тихомирова - Особый соус для героя

- Не нервничайте так…

- Доктор, вы сами мне говорили, что врачу нельзя выходить на работу нервным, - обиделась я, - Я просто хочу вам помочь.

Взгляд доктора потеплел и стал ласков.

- Я правда нервничаю немного, но я сам пока не могу разобраться…

- Можете, только, либо не хотите, либо уже разобрались и просто боитесь делать вывод, - парировала я.

- Ты права, - выдохнул доктор, - Но мне надо еще кое-что уточнить.

- Это по поводу клуба?

- Какого? - не понял доктор, - А, этого… обманутых мужей… Там много чего не вяжется, но клуб тут совершенно ни при чем.

Спасибо за помощь, Брижит, я давно так по душам ни с кем не говорил. Мы - психиатры, в сущности, самые безнадежные из всех больных. У простых людей на первых парах есть психолог, у психологов психотерапевты и аналитики, у тех - мы, а у нас… Только портреты и больные…

- Вы так грустно говорите об этом…

- Я могу еще грустно станцевать, что изменится? - отмахнулся доктор, - Иногда я жалею, что женился. Иногда… то есть совсем редко… Дети прелестны, собственно поэтому я в свое время не пошел по стезе детской психопатологии. Только потому, что дети слишком хрупки и нежны, а психотерапия в сущности орудует топором по их душам. Если бы тогда не Пенелопа, я бы ушел из профессии. Мало ли моих коллег проводят всякие тренинги в фирмах и прочее. Стал бы например, рок звездой или каким-нибудь поп-идолом, - доктор сладко прищурился на дверь.

- Мне так нравится смотреть, как вы сам себя обманываете, - Я опустила голову на ладонь.

Доктор скопировал мою позу и улыбаясь пропел:

- А ты чего любуешься? У тебя рабочий день начался полчаса назад, дитя мое.

Я лениво встала и потянулась. Доктор углубился в свои бумаги.

- А почему все-таки жалеете, что женились?

- Я безответственный, а брак несет огромную ответственность. Боюсь несоответствия… между тем, что я должен дать и, что я могу…

- Так зачем женились? - спросила я у дверей.

- Спасибо, что задаешь вопросы, которые требуют глубинного анализа сущности. Я раньше думал, что я прост, как пять копеек, однако же, нет. Я сложен, аки лабиринт минотавра, - бурчал доктор, склонившись над документацией.

- Пять копеек не так просты, как кажутся, - задумчиво сказала я.

- Послушай, философ, иди уже делом заниматься, - рассмеялся ван Чех, взгляд его при этом был напряженно злобным. Они с портретом смотрели на меня одинаково. С легким смешком я выскочила из ординаторской и направилась по своим делам.

Отложив дурацкий, никому не нужный архив, я крепко задумалась над словами доктора. Не думаю, что Кристофу помешало бы воздействие "топором". Чтобы срубить эти жуткие наросты, нужен именно топор, не лобзиком же по ним выпиливать?

Я мучительно не знала, что делать с мальчиком. Он знал меня, я не знала о нем почти ничего. Эта печальная темная история жизни не в счет. Пожалуй, доктор прав (как всегда, впрочем!) ответственность за детей куда больше, чем за взрослых. Алкоголик уже вырос таким, отчасти сам себя сделал и ты лечишь его от самого же себя. Кристофа таким сотворила среда и от того, насколько точно и тщательно я с ним обойдусь, будет зависеть его дальнейшая судьба.

Приближалось время его визита, а я нервничала все больше. И уже подумывала, а не сослаться ли на то, что у нас клиника не для детей, а для взрослых, но доктор бы тогда откусил мне голову, это точно.

- Здрассьте вам, - улыбнулся Кристоф, увидев меня. Он сидел у бабушки на руках и то и дело целовал ее в щеку. У бабушки вид был, как будто ногу ей отпиливают ножовкой. Мы обменялись с ней сдержанными улыбками давних врагов, но она была счастлива сдать внука на положенные полчаса, в мои руки.

- Ты так со всеми разговариваешь? - строго спросила я.

- А что я такого сказал?

- Прости, Кристоф, но так говорить не вежливо. "Здрассьте вам". Так можно сказать человеку, который например тебе очень не нравится, и то не каждый человек может себе это позволить.

Кристоф внимательно слушал нотацию, насупившись.

- Ты любишь сказки? - сменила я тон.

- Конечно.

Кристоф пододвинул ко мне стул, неловко залез на него, и начал декламировать наизусть:

- Три девицы под окном, пряли поздно вечерком.

"Кабы я была царица", - говорит одна девица…

Я заслушалась. Кристоф читал сказку, как с листа, не запинаясь и не задерживаясь. Он был вне себя от восторга, и двадцать минут от занятия мы потратили на то, чтобы я послушала, как он читает стихи. С большим трудом мне удалось его затормозить.