Лана Тихомирова - Безграничье

- Баю - баюшки-баю, - машинально басовито напевал доктор, расхаживая по комнате. Он очень скоро успокоился, положил дочку в кроватку и вернулся.

- Что там? - тихо спросила Британия.

- Пеленки грязные всего-навсего. Чистюля растет, - зевнул доктор, - это хорошо… Это правильно… Если бы она проголодалась, я бы тебя позвал. Спи, моя хорошая.

Доктор и Британия заснули до утра, сон их больше ничего не тревожило.

Меня разбудил запах кофе. Виктор уже хозяйничал на кухне.

Веселые солнечные лучи, разбегались по полу, заглядывали под кровати и играли на зеркале, рассыпая по нашей спальне зайчиков.

- Ты чего так рано? - спросила я, выглядывая в кухню.

- Сегодня же запись, ты что! - Виктор почти оскорбился, что я забыла, о его делах.

- Прости, - тихо сказала я и нырнула в его объятья.

- Ладно, уж. У тебя у самой дел не впроворот сегодня будет. Как голова-то, не болит?

- Не-а.

Виктор клюнул меня в макушку и силой посадил за стол.

- Вот ты хитрая какая, - улыбнулся он, - встала со мной, небось, чтобы завтрак не готовить.

- Ну, в остроумии тебе еще рано тягаться с доктором, но в целом не плохо, - отрезала я, - Я, можно сказать, проснулась на запах кофе, сваренного любимым человеком, а ты…

Виктор посмотрел на меня с укором, но не переставал улыбаться. Все последнее время он ходил счастливый и сиял, как начищенная монетка. Работы у него было полно, он сочинял, лично следил за записью своих произведений. Сейчас он улыбается, светится от счастья, в серо-зеленых глазах отражается чистое утреннее солнце. Но стоит Виктору прийти на студию, сесть рядом со звукорежиссером и его не узнать.

Не уверена, что музыканты могли бы заподозрить в хмуром, жестком, вечно всем недовольном Викторе, того, кто сидел со мной рядом сейчас. Эта метаморфоза стала для меня открытием. Лишь раз я была с Виктором на студии и наблюдала, как он гоняет звукорежиссера, словно вшивого по бане, лично настраивает инструменты и расстраивает музыкантов. Один особенно нежный скрипач заявил мне на выходе: "Я не знаю, как вы с ним живете!"

Я вспомнила, каким Виктор был тогда, давным-давно, когда я практиканткой пришла к доктору. Мой возлюбленный изменился. И рецидивы нас больше не посещали, даже с плохим настроением Виктор научился справляться.

- Все, Брижит, мне пора, - Виктор оказался уже в коридоре. Я пошла за ним.

- Будь умницей и не обижай доктора! - напутствовал Виктор, надевая куртку, пытаясь меня обонять на прощание и взять рюкзак одновременно.

- Его обидишь, как же.

- Тогда передай, чтобы не обижал тебя, - Виктор поцеловал меня в нос и исчез за дверью, чтобы стать музыкальным тираном, грозой скрипок и бубнов на студии.

До работы было еще полтора часа. Я лениво собиралась. После вчерашнего празднования защиты дипломной работы голова не болела, но руки и ноги не слушались. Теперь через две недели Брижит Краус дер Сольц станет дипломированным психиатром с лицензией на пять лет. Доктор был мною очень доволен.

Я защищалась почти без волнения. Оценка особо не имела для меня значения, только факт - будет доктор мною доволен или нет. Всю речь защиты ван Чех слушал меня с мрачным видом. Он подпер подбородок руками, одним пальцем гладил бородку. Он смотрел на меня, не мигая, напряженно и без любопытства, в тех местах диплома, вокруг которых шли особенно жесткие баталии во время написания, доктор жевал нижнюю губу.

Я выступала первой, по жеребьевке. Закончив читать, я спросила, как это положено:

- Ваши вопросы?

Ван Чех откинулся на спинку стула без намека на облегчение и обратился к декану.

- У вас есть вопросы?

- Нет, - декан приоткрыл свой единственный глаз, и его разбойничья рожа отразила мировую скуку.

- У меня есть к вам пара вопросов, - пробасил доктор.

Нехорошее предчувствие меня посетило, во рту пересохло.

- Вы сказали, что применение несильных нейролептиков, даже в микродозах неблагоприятно влияет на общее состояние здоровья ребенка с психическим нарушением. Это так. Но Вы ничего не сказали об альтернативе. Что применять в случае, если нейролептики приносят больше вреда, чем пользы?

- Седативные растительные препараты, - ответила я.

У нас с доктором этот вопрос был принципиальным. Доктор мало того, что был опытнее меня, так еще и в фармакологии сильнее. Фармакология же моим коньком не была никогда. Столько усилий приходилось вкладывать, чтобы постичь эту науку.

- Допустим, ребенок с маниакальным психозом пьет пустырник. Он окажет только общеуспокаительное воздействие. Мозг ребенка не будет готов к активному воздействию. Нейролептики в микродозах подготовят, сделают психику более пластичной, облегчат выход ребенка из состояния психоза.