Вадим Панов - Запах страха

Следующая секунда вместила в себя много событий.

При всей своей ловкости, Тори не был способен увернуться от пули, выпущенной с такого близкого расстояния, к тому же он понял, что, если наемник продолжит стрелять, не поможет и прикрывающая его Куколка, а потому японец принял единственно правильное решение. Тех мгновений, в ходе которых вакагасира оценивал ситуацию, ему хватило, чтобы заметить дверь, ведущую из холла на кухню. В нее он и нырнул, укрываясь от очереди Артема.

А три пули должны были достаться Куколке.

Понял ли это Реваз Ираклиевич или все получилось случайно? Или он просто бросился в гущу событий, не желая оставаться сторонним наблюдателем в столь важном для него деле? Или он тоже принял единственно правильное решение? Но в тот самый момент, когда пули вылетели из ствола, на их пути встал Кабаридзе. Встал и принял их в себя, в свою грудь, спасая ничего не понимающую Куколку.

Мощный глушитель поглотил звук выстрелов, и было странно наблюдать, как на теле профессора расцветают кровавые цветы. В полной тишине.

Олеся издала полувсхлип-полустон и отвернулась.

– У тебя нет выхода, – громко сказал Артем японцу. На корчащегося у ног Кабаридзе наемник старался не смотреть. – У меня тридцатизарядный пистолет-пулемет. Ты успеешь только выскочить из кухни. И умереть.

– Надеюсь, этого не произойдет.

В квартиру вошел Сантьяга. За ним – Кортес, который, недовольно посмотрев на тело Реваза, буркнул:

– Кажется, мы опоздали.

Японец стоял в самом центре кухни. Стоял свободно, со стороны могло даже показаться – расслабленно, но искушенного воина эта небрежность не могла ввести в заблуждение. Японец был готов начать бой в любой момент.

– Рад, что мы, наконец, встретились, – вежливо улыбнулся Сантьяга. – Добрый день.

Японец, не сводя глаз с комиссара, чуть склонил голову.

– Меня зовут Сантьяга, нав из семьи Навь, и кровь Темного Двора течет в моих жилах.

Комиссар протянул руку. Японец поколебался, но с достоинством произнес:

– Тори.

Руки он не подал.

– Школа Китано, я полагаю?

Еще один молчаливый кивок.

– Тори-сан, могу ли я рассчитывать, что вы любезно уделите мне некоторое время?

– Это самое учтивое приглашение к бою, которое мне доводилось слышать. Я с удовольствием приму его и уделю вам столько времени, сколько потребуется.

Выдержка вакагасиры производила впечатление. Зажатый в угол, готовящийся к последней схватке не на жизнь, а на смерть, японец тем не менее поддержал предложенный комиссаром тон, и его речь была не менее вежлива, чем слова комиссара.

– Буду откровенен, Тори-сан, мне было бы интересно сразиться с вами. – Сантьяга поклонился. – Но я предполагал занять ваше время дружеской беседой.

Ни словом, ни жестом, японец ничем не дал понять, что удивлен. Его голос оставался невозмутим.

– Не уверен, что в данном контексте уместно определение «дружеская». О чем вы хотели поговорить?

– Мне будет необычайно любопытно узнать ваши впечатления от путешествия в Тайный Город.

– И секреты школы Китано?

– Самый главный секрет мне уже известен, – улыбнулся нав. – Школа Китано возродилась. Все остальные тайны вашего клана не имеют для меня ценности.

– Неужели?

– В прошлом у нас было много столкновений, в ходе которых воины школы показали себя великолепными бойцами, и мы, разумеется, постарались собрать полную информацию о столь серьезном противнике, – негромко сообщил комиссар. – Все техники Китано разработаны исключительно для челов, основаны на вашей генетике и бесполезны для Темного Двора. И любого другого Великого Дома.

«Нелюди – наши древние, естественные враги. Мы не можем жить в одном мире с ними. – Второй раз за день Тори засомневался в этой простой истине. – Хорошо, старый аптекарь действительно неспособен вызвать у меня агрессию. Его время подходит к концу, он тихо и безобидно доживает свой век в маленьком переулке гигантского мегаполиса, не причиняя вреда и даже помогая людям… Проклятье! – На невозмутимом лице Тори не отразилась вспыхнувшая в душе буря чувств. – Он помогает людям! Я ведь говорю о нелюди! Он не может помогать!»

Но думать о брате Вербиусе иначе японец не мог.

«Забудь об аптекаре! Сейчас перед тобой враг! Перед тобой колдун и убийца! Он ненавидит и презирает людей!» Но прежнего воинственного задора японец не ощущал. Комиссар явственно давал понять, что не стремится к конфронтации. Что, если не рад, то как минимум не расстроен тем, что школе Китано удалось уцелеть. Не озабочен, а удивлен. Ему интересно.