Владимир Мясоедов - Море сумерек

— Ну в данном случае Кайлана со своими милитаристскими замашками права, — согласился с дроу Михаэль. — Тем более, самое интересное, острова-то эти, большие и плодородные, владыке Эрсийского царства и не принадлежат.

— А кому? — заинтересовался Серый. — Ведь не стоят же бесхозными.

— Местным племенам людоедов и нежити, — вздохнул Михаэль. — И, сдается мне, договориться с ними не стоит и пытаться. В тех краях некоторое количество лет назад жил-жил и помер архимаг, специализирующийся, подобно Келеэлю, на темных аспектах искусства волшебства. Звали его Снурф или Снерф, мнения историков расходятся. Чародей, обосновавшись там, выселил с архипелага всех, сделав его единоличным владением. Вот только окончил он свои дни как-то неправильно, то ли вообще решил остановиться на половине пути, став архиличем, но чего-то напутал в процессе.

«Последнее, — вздохнул пятитысячелетний эльф в своем доме, ненадолго отвлекаясь от иллюзии. — Снорф был талантлив. Для человека. Но нужного опыта в обращении со стихией смерти у него не было. Да и использовал он, судя по косвенным признакам, ритуал, разработанный темными эльфами для самих себя. А у них совсем другое строение тела и минимум по три спрятанные ловушки на каждой странице любого серьезного текста по волшебству!»

— Жил волшебник не слишком уединенно, имел учеников, множество слуг и гарем, — продолжал рассказывать Михаэль, — на которых наложил хитрое заклятие собственного сочинения, не позволяющее им далеко и надолго удаляться от резиденции. Это есть в хрониках. Когда с архимагом случилось несчастье, его мертвые создания взбесились и принялись рвать всех подряд, а заклинание повиновения не исчезло. Выжившие бросились кто куда, но далеко удрать не смогли. Чары не пустили с архипелага. Снять их оказалось не то чтобы совсем невозможно, но потребовалась работа другого высшего мага, сравнимая по сложности с воскрешением. Такового благодетеля не нашлось, и в мире появилась новая своеобразная народность, привязанная к определенному ареалу обитания. Разобраться же с записями архимага о том, как наложить волшебство и как его отменить, не получилось. В мире мертвых Снурфа не было, а ступившие на его остров назад почти никогда не возвращались. А те, кто все же это сделал, навидались там такого, что решили навек завязать с приключениями.

«Я дошел до самой башни Снорфа, — припомнил Келеэль. — Сначала, правда, в одном поселении местные нравы и традиции волшебства попробовал изучить, но не нашел с его обитателями взаимопонимания. Хорошо дрались, мерзавцы. Особенно впечатлила меня туча поднятых из могил комаров, в которой совокупный вес особей, похоже, превосходил рыцаря в броне и с конем. А оттуда уже отправился к резиденции покойного коллеги. Кстати, наверняка это он посылал воров, которым все-таки удалось забраться в мою библиотеку лет за сорок до того, как все случилось. Интересно, кто это был? Найти их не удалось, а жаль, такие специалисты пригодились бы. Помню, на пристани меня встречали четыре костяных дракона, полтора десятка низших вампиров, столько же весьма качественных умертвий, более мелкие твари вроде обычных призраков и толпа ходячих мертвецов. Последних даже приблизительно не считал. Но было их много. Половину резерва потратил, превращая нежить в прах, и левой руки лишился. Пришлось вернуться домой, подлечиться. Причем сил, потраченных на то, чтобы восстановить конечность, ушло больше, чем если бы новое тело создал, причем раза эдак в два.

Второй раз шел по запомненным координатам порталом, под невидимостью, да еще и со всеми своими архиличами, на всякий случай. До цели добрался без проблем, но внутрь не полез, так как не был уверен в безоговорочной победе. Даже через стену ощутил внутри присутствие существа, не уступающего грубой силой князю Западного леса. Конечно, на моей стороне были численное превосходство, мастерство и опыт, но рискнуть все же не решился. Где я, случись чего, замену таким хорошим инструментам найду? Погибший был талантлив. Может быть, даже гениален. Но, увы, слишком часто упускал из виду незначительные, на его взгляд, мелочи. К примеру, то заклятие, наложенное на учеников и слуг. Больше чем уверен, он вовсе не собирался делать его наследуемым их детьми и внуками».

Тут пятитысячелетний архимаг спохватился и заставил иллюзию вернуться к тому месту, с которого он отвлекся на собственные воспоминания.

— Жители архипелага довольно скоро обнаружили пугающую закономерность, — вздохнул Михаэль, продолжающий рассказывать своим друзьям о произошедших в не такой уж глубокой древности событиях. — Каждый, кто умирал, после смерти очень быстро вставал. Причем нередко из могилы выбирался не едва шевелящийся зомби, а не самое слабое умертвие. Ученики архимага пытались разобраться с проблемой, но в большинстве своем добились лишь того, что умерли, нарвавшись на встроенную защиту, и стали личами. Но даже в таком состоянии охрана учителя, возможно, вместе с ним самим, продолжала их атаковать при приближении к острову, где располагается башня некроманта. Выжившие стали племенными шаманами новообразовавшегося народа, которые, однако, сумели договориться со своими свежеупокоенными коллегами. В результате живые и мертвые образовали нечто вроде симбиотического союза, правда разделившись при этом на фракции, частенько воюющие между собой. Культурный обмен шел в обе стороны, в результате чего традиции у пока еще дышащего на архипелаге этноса сложились своеобразные. И слово «чужак» в их языке — синоним слова «пища». Теперь, спустя сотни лет, в тех краях настоящий рассадник живых и не очень некромантов, запертых на маленькой территории. Удрать с нее им не удается даже в мертвом состоянии.