Анна Королева - Квадрат 2543

– Ты что-то знаешь, Серёжа?

– Нет. Нет!

Из-за огороженного забором дома лесничего на дорогу вышли Кемеровы с внуком и, провожающие их, хозяйки.

Со стороны автобусной остановки приближались Сусанины, которые, подозревая о возможности исчезновения Сони, благородно и мудро решили взять шефство над Марией Петровной.

У большого добротного дома, крашенного в начале лета яркой синей краской, сейчас уже выцветшего на палящем солнце горячего лета, вроде бы непредвиденно и нецелесообразно собрались одновременно девять, связанных сильнее чем видится им на Земле, нужных Богам, человек.

– Притянулись. Прекрасно. Теперь-то что с ними делать?

– Не спеши. Пусть уж они сами подумают. Порой, у них и без нас получается всё безупречно. Нат – мастер в решении подобных задач.

Марина, искренне радуясь встрече со всеми, почти ликовала и громко, стряхнув общее ощущение неловкости, перевела растерянность в коллективный душевный подъём:

– Здравствуйте! Здравствуйте все! Привет из Столицы житнице Родины! Приютите на ночь подрастающий интеллектуальный потенциал страны! От душного, грустного леса, обессиливший и безразличный, с невидящим взглядом, нашедший дорогу домой ценой неимоверных усилий, Френсис-Александр-Фред, прихрамывая на исколотых лапах, продвигался к расшумевшейся вдруг разновозрастной компании. Ужас от увиденного, от припомнившегося лесного жития придал коту сил и, минуя на пятой скорости группу людей, в которую входили наводящие ужас ловцы беззащитных животных, нырнул в любимую дырку под родным забором, прямо в руки ласковой своей хозяйке. Интонации эмоционального подъёма, всколыхнувшие округу из-за богатого забора: «Трюха! Ты вернулся! Счастье-то какое!», – усилили скорость развития процессов слияния на маленьком участке сельской территории.

Лауре совсем не хотелось уезжать. Ей было просто хорошо рядом с худенькой девушкой. Ещё, казалось, что внук реагирует на присутствие молодежи живо и заинтересовано. Марина притягивала чем-то вообще всех собравшихся, и через четверть часа под большими яблонями с тяжёлыми осенними плодами уже стоял стол со скамьями.

За чаем общались недолго, но и этого ритуального действа точно хватило для обмена нужной информацией и взаимными потоками симпатии, что так необходимы для дальнейшего гладкого течения событий. Мишка топтался рядом с Мариной и послушно открывал рот, когда девушка или, подсуетившаяся бабушка, подкидывали ему, как дрова в топку, питательные кусочки чего-нибудь пожирнее, для восстановления лёгких. Мальчика притягивали светло-серые глаза красивой жены большого русого парня. Они же пленили Лауру.

На обратной дороге в Москву, оставив Сусаниных на воскресный день гостить у Марии Петровны, Кемеровы обменивались впечатлениями обо всех, в том числе о Марине. Лаура Сергеевна предположила: – Девушка необыкновенная такая, потому что глаза одухотворённые. Взгляд проникающий, глубокий. Душа у неё хорошая, наверно. Мишка просто откуда-то знал, что дело, скорее в индивидуальных особенностях ведущего Духа.

– Прапрабабка тебя подпитала, дружок! Считай, тебе крупно повезло.

Отмывая до блеска железного друга, стирая то ли клеймо, то ли лозунг с очищаемого стекла, Сергей Алексеевич физически ощутил происходящие в себе перемены: «Будто бы снял грех с души. Как-то легче вдруг стало. Дела твои, Господи! Слава Тебе! Как всё закручено-то…».

Встречаясь с целительницами и Сусаниными теперь регулярно, раз в неделю, по выходным, Кемеровы незаметно для самих себя сблизились с той, что стремилась закончить эксперимент над их генетикой в слепую, не помня об этом. Не смотря на всеобщую заботу и регулярное посещение целительниц, Мишка медленно шёл на поправку. Марина однажды, гладя мальчика по мягким, вьющимся волосам, предложила:

– Лаура Сергеевна, может вам имеет смысл крестить внука. Хуже-то не будет.

– Не должно.

– Мы так много не знаем. Не доверять предыдущим поколениям, использующим поддержку церкви, наверно не правильно. Помогало ведь им.

– Тем, кто верил.

– Да. Может, и Миша поверит.

Лаура задумалась, вспомнила бабушку, Евдокию Кондратьевну, и рассказала Марине о детях её, своих дядьках родных, которые чудесным образом все до одного вернулись с войны, по рассказам, как раз благодаря вере. Девушке показалось, что она знает эту историю, но откуда – понять никак не могла.

К собеседницам подошла Евдокия Крутая: