Бешенство небес

Джонатан легко расправился с тварями, после чего, повинуясь повороту штурвала, аккуратно сел на вершине. Она напоминала блюдце – небольшая и чуть вогнутая. В центре темнело отверстие, вокруг росли кусты и редкие деревца, в кронах которых раньше кружили пауноги, напавшие на бронга.

Теперь ни одной твари не осталось, и Гана первым спрыгнул на землю. Черный обгоревший гребень, идущий по краю Кавачи, здесь заканчивался. Тень от него скрывала почти всю вершину, прямые лучи светила не падали сюда.

– Вставай, малыш, – донеслись сверху увещевания бултагарца. – Ну же, пойдем! Ведь ты хочешь помочь сестре?

– Не хочу! – выкрикнул в ответ коротышка. – Хочу, чтобы тот синий улетел! А Пушку мне не жалко, она дура.

– Ну так отведи нас к синему, и мы обо всем позаботимся.

Кобура на ремне шевельнулась, и Тулага поспешно схватился за нее. Пока Нес и Тланч слезали, он рассматривал крон. С тем творилось что-то странное: пистолет подрагивал, то поджимая, то выпячивая брюшко, ствол чуть шевелился.

– О, братец! – сказал Сив, останавливаясь рядом и с любопытством глядя на оружие.

Тулага обернулся к нему.

– Что?

– Братик. Младший.

– Чей братик?

– Ну, Пушки. Ой, а если отец говорил, что она моя сестра, то он, значит, и мой брат?

– Почему это оружие – брат Пушки? – спросил Нес, подходя к ним.

– Какое оружие? – переспросил Тланч-Кавачи. – Это слисс.

Гана покачал головой.

– Нет. Он называется крон.

– Не знаю про крон. Может, он – Крон, а она – Пушка, – возразил коротышка. – Может, их так зовут. Но все дети сознания Шантар называются слиссами.

– Это название живого оружия? – догадался Тулага.

– Да-да, живого. Они слиссы. Они связаны... ну, связаны друг с другом все.

– Как фантомные креветки, – сообразил наконец бултагарец. – Вы ведь слышали про это, юноша? Сейчас ученые востока решили, что все фантомные креветки, плавающие по нашим морям и океанам, – это как бы общий организм, одно тело, только разобщенное в пространстве...

Он не договорил: земля под ногами задрожала.

– Что такое? – Траки беспокойно огляделся.

– Пушка, это Пушка! – И Тланч-Кавачи устремился к отверстию в центре вершины. – Идемте скорее, она волнуется!

Джонатан разлегся на краю горы, взявшись щупальцами за ствол растущего неподалеку дерева; путешественники пошли за коротышкой.

Наклонный коридор с мягкими стенами тянулся в глубь горы. Сделав несколько шагов, Нес сказал:

– Она как сыр с дырками.

Будто мягкой коркой, гора была покрыта слоем земли, на которой росли кусты и деревья, а ниже было пористое светло-коричневое вещество с многочисленными ходами, по одному из которых они и спускались.

– Что это? – спросил бултагарец у Тланча-Кавачи, постучав кулаком по стене.

– Я.

– Ты... твое тело?

Сив закивал.

– Правда, правда! Мое. Просто здесь, куда отец посадил сестру, оно вот такое. Ой!

Все вокруг задрожало, а после просело с глухим утробным скрипом, донесшимся откуда-то снизу. Тланч упал, но тут же вскочил и с криком: «Быстрее!» помчался вперед. Ощущая непрерывный трепет крона на поясе, Гана побежал за ним, следом устремился бултагарец. Вскоре коридор закончился обширной пещерой. На другой ее стороне что-то массивное и длинное то вспухало, то опадало, тяжело, с хрипом дыша.

Арлея машинально сделала несколько шагов, прежде чем смогла разглядеть, куда попала. Огромный аквариум с облаками – но чересчур, ослепительно белыми... Трудно было оценить размеры помещения: со всех сторон, куда ни кинь взгляд, – лишь снежный хаос, медленно ползущие бугры, холмы пуха и выгнутые стеклянные поверхности, уходящие в какие-то таинственные межпространственные закоулки.

Что-то мелькнуло впереди, скользнуло средь эфирных перекатов и пропало, уйдя в пучину. Арлея чуть не упала, опустившись в облака почти по пояс. Ступила вбок, потом вперед – и глубина опять стала меньше, теперь пух едва достигал колен.

Девушка оглянулась, но не увидела дверей: они растворились в белизне. Зато Смолик никуда не делся, хотя и находился теперь далеко в стороне. Капитан помахал рукой, насмешливо щурясь. Кивнув, она подняла голову. Свод спальни-аквариума был не слишком высоко, но из-за световых переливов казалось, что, полускрытый облачной дымкой, он расположен в нескольких сотнях шагов над полом.

Силуэт Смолика, движущийся прочь, изгибался, теряя четкость очертаний, становился тоньше и удлинялся, а после начал съеживаться, бледнея... Сообразив, что Тео зашел за стеклянную колонну, Арлея поспешила к нему. Она вдруг испугалась, что может потеряться в облачной спальне, навсегда остаться здесь, заплутать в эфирном пространстве, до краев наполненном светом... и шелестом. Мягкий, едва слышный шорох звучал со всех сторон, доносился из-под ног и сверху – только сейчас она осознала это.