Тайна похищенной башни

– Классику знать надо, тупица. Короче, быстро сказал, что боготворишь меня!

– Ну, нафиг… – на всякий случай отодвинулся Чертанов. – Опять небось подляна…

– Говори, а то хуже будет!.. – взвизгнула Стефания, хватая Сергея за волосы.

На яхту возвращались уже затемно. Тепорий погас, и Эйкр накрыло непроглядной тьмой. Порт-Вариус осветили тысячи костров, факелов, масляных фонарей. И несколько фонарей электрических – в руках землян, возвращающихся с пляжа.

Бальтазар, так ни разу и не окунувшийся, возместил это кашингом. Престарелый волшебник осушил добрых пять бутылок, и теперь бешено вращает глазами, выкрикивая:

– Вижу!.. Вижу грядущее!.. Вижу погибель человеческую!.. Вижу огонь с небес!.. Вижу потоп и чуму!.. Вижу конец света!.. Скоро, скоро грядет апокалипсис!..

– Ни хрена ж себе! – слегка испугался Колобков. – Слышь, Фанька, чего это он?

– Не обращайте внимания, – равнодушно ответила чертовка, внимательно рассматривая собственные пальцы. – Бальтазар всегда пророчествует, когда напьется.

– А его предсказания сбываются?

– Один раз сбылось. Когда он предсказал, что его стошнит.

– Что? – прекратил пророчествовать Бальтазар. – О чем вы тут говорите? Обо мне?!

– Мы говорим, что вам вредно столько пить, дедушка! – взяла его за руку Света. – Осторожно, не упадите, тут кочка.

– Вы хотите сказать, что я пьян? – насупился Бальтазар. – Я не пьян. Я трезв. Может быть, слегка безумен, но трезв.

– Да-да, как скажете. Осторожно, ухаб.

По крайней мере, два других мудреца не доставляют хлопот. Каспар благодушно бредет за Олей, как теленок на поводке. Плюхающий рядом Рикардо ревниво сопит и поводит усами, но не протестует.

А Мельхиор весело бегает вокруг процессии, ловя на лету ночных бабочек. Время от времени останавливается и начинает сосать палец – но потом без труда догоняет остальных.

– Хорошо искупались, – задумчиво произнес Колобков, глядя на ночной город. – Давно так душевно не отдыхали.

У трапа «Чайки» его уже ожидал опершийся на хвост Двухголовый. Вертикальные зрачки рептилии мазнули по сыто икающему Колобкову, горловые прорези разомкнулись, и оттуда послышалось:

– Я выполнил уговор. Человек, о котором вы спрашивали, хочет с вами встретиться.

Плохо соображающий Чертанов машинально перевел.

– Ну и отлично, – кивнул Колобков, переминаясь с ноги на ногу. – Когда его ждать?

– Он не придет сюда. Он хочет, чтобы вы пришли к нему.

– Нахал какой. Ладно, мы не гордые, можем и сами в гости зайти. Где у этого типа хата?

– Он не хочет, чтобы вы приходили к нему домой. Он хочет встретиться с вами в другом месте.

– Ну рожай уже шибче, а? – простонал Колобков. Ему ужасно хотелось в туалет. – Куда приходить?

– В театр Кильяни. Завтра, на дневном представлении. Тот человек велел передать вам этот пропуск. Покажите его швейцару. Швейцар проведет вас, куда нужно.

– Давай сюда.

– Вначале я хочу, чтобы ты тоже выполнил уговор. Я хочу получить деньги, которые ты мне обещал.

– Какие все жадные стали… – обиделся Колобков, копаясь в карманах. – Хочет он… тоже мне, мальчиш-хотиш нашелся… На слово уже никто не доверяет… да на, подавись, крохобор!

В другое время он бы еще потянул резину, потребовал бы дать гарантии, что этот билет в театр – не просто обычный билет в театр, купленный в кассе за пару медяков. Но мочевой пузырь все настойчивее напоминает о себе, в голове шумит, а глаза слипаются. Хочется как можно быстрее добраться до белого друга, а потом завалиться на койку и спать… спать… спать…

Глава 10

Утро для Колобкова наступило рано. Даже раньше, чем рассвело. За время, проведенное на Эйкре, земляне попривыкли к сорокавосьмичасовым суткам, но биологические часы до сих пор немного барахлят. Обитатели этого мира спят часов шестнадцать-семнадцать, а потом часов тридцать бодрствуют, но экипаж «Чайки» пока еще не полностью вошел в такой ритм.

Проснувшись, Колобков включил ночник и тихо застонал. Такое чувство, словно в глаза насыпали песку. Проклятый кашинг оказался еще и злопамятным.

Перегнувшись через спящую супругу, Колобков взял с тумбочки стакан с темно-сиреневой жидкостью. Еще немного кашинга. Клин, как известно, вышибают клином.

Сделав несколько глотков, Колобков заулыбался. Стало заметно легче. Это, конечно, не рассол и не кефир, но для начала сойдет. Надев деревянную ногу, Колобков поплелся в гальюн, мурлыкая сочиненную экспромтом песенку:

Если рано утром Выпил рюмку водки, Будешь ты веселый Це-лый день!..