Пак Владимировна - Одиночка

Атион остался где-то за спиной, далекий и темный, как звездное небо. Я же стоял посреди ровного зеленого клочка земли, огороженного со всех сторон радужной сферой, переливающейся как мыльный пузырь, а от меня кругом расходились настоящие Врата, о каких доселе не приходилось даже слышать. Совершенно очарованный, я подошел ближе, удивляясь, какие же они высокие. Чтобы охватить их целиком, приходилось отклоняться назад так сильно, что даже кружилась голова.

Я потерял счет времени, бродя среди Арок, дотрагиваясь до них с благоговейным трепетом, как до святынь. Некоторые напоминали мой личный проем, удобно примостившийся в подвале, другие казались строгой тонкой рамой от огромного зеркала, овальной, квадратной или прямоугольной. Эти я осматривал особенно долго, меня притягивало то, как они чуть парили над поверхностью. В отличие от остальных, чтобы пройти сквозь них, нужно было сначала взобраться на небольшую приступочку в виде широкой полустертой ступени. Но основная часть Врат все же была гораздо более привычна – грубые каменные столбы или причудливо сплетенные в Арку деревья, кое-где увитые лианами и цветами. Объединяло их лишь одно – колышущаяся внутри чернота.

Я не стал тогда ничего говорить отцу, наверно, сработала врожденная скрытность, но кое-какие вопросы задал. Сначала относительно заброшенного подвала, потом его содержимого, а конкретно, старого проема. Отец пожал плечами и сказал, что давно хотел его куда-нибудь пристроить, да только на что он нам, такой старый и мрачный. Кроме того, стоит себе проем вторую сотню лет в подвале, места много не занимает. И вообще, если уж у прежнего владельца руки не дошли, то что говорить про него, второго мага при сварливом князе. На том дело и закончилось, но с тех пор я стал целыми днями пропадать в Долине. Первое время меня еще пробовали искать, но не находили, а потом отец махнул рукой и предоставил мне полную свободу. Как-никак, столица считалась большой и неуклонно увеличивался в размерах благодаря неутомимой фантазии князя. Дел у магов было по горло, тем более, что невиданный размах правителя привлекал внимание многих соседей, заранее положивших глаз на богатую казну государства.

В запале я перерыл десятки старинных фолиантов, но нашел одни туманные намеки, лишь отчасти позволившие разобраться с предназначением старинной вещи в подвале и тем более тем, что находилось за ней. Магом я рос средненьким, несмотря на многочисленные усилия отца, но тот свято верил, что когда-нибудь я превзойду даже его нескромные ожидания. Только вот дождаться этого не успел.

После смерти старого князя грызня за трон едва не обернулась междоусобной войной всех мало-мальски ближних государств, но к их огромному разочарованию нрав у наследника оказался так же крут, как и у его почившего предка. Молодой князь не только успел заскочить на престол раньше остальных, но еще и прочих претендентов всеми правдами и неправдами выпнул за границу своих земель. Некоторые для приличия повозмущались, другие посопротивлялись, но безуспешно.

Какое-то время я выжидал, надеясь, что князь призовет меня на службу хоть третьим, хоть десятым магом. Какое никакое, а место при дворе. Но надежды не оправдались. Попробовал было заявиться сам, но меня развернули прямо от дверей, сунув под нос свеженький указ: дескать, новый князь оставляет мне от щедрот своих прежние владения, а посему сидеть мне там, благодарить князя да носа за ограду не показывать во веки веков.

Я покивал, раза на три прочитал указ от начала до конца, вникая в каждое слово, и хотел было вякнуть в ответ, что с потомственными магами так обращаться вообще-то большая наглость, но вовремя прикусил язык, заметив нацеленное мне в грудь острие длинного копья – непременного атрибута любого дворцового стражника. А там и еще парочку, и еще… При всей своей самонадеянности я вмиг понял, что с шестью стражниками не справлюсь. Можно, конечно, попробовать и усилием воли размазать парочку об кованые ворота, но вот незадача – остальные четверо молниеносно наколют меня на копья, как кусок мяса на вилку. Поэтому я вежливо улыбнулся, позволил указу мягко свернуться в трубочку, протянул стражнику и очень осторожно развернулся. Послышался треск – один из наконечников разодрал мне рукав и слегка оцарапал кожу. Я сначала с сожалением покосился на свою правую руку, а затем перевел взгляд на виновника.

Тот явно сделал это нарочно. Это прямо-таки читалось на его лоснящейся широкой роже. В прищуренных глазках вспыхивали насмешливые огоньки, и даже приличествующая моменту мина крайнего раскаяния не помогала.