Робин Хобб - Хранитель драконов

Лось дернулся, как будто его ужалил слепень. Потом, ощутив боль, помчался по звериной тропке к реке. Тимара мрачно улыбнулась — по крайней мере, он бежал в нужном направлении. И, не спускаясь на землю, последовала за ним. Не стоит приближаться к раненому лосю, пока не поймешь, что он уже мертв или близок к смерти.

Бег лося становился все более неуклюжим, один раз его передние ноги даже подломились, и животное упало. Тимара подумала было, что все кончено, но зверь, шатаясь, встал и побежал дальше. Он фыркал от боли, изо рта и носа у него текла кровь. Упав во второй раз, он уже не поднялся. Достав нож, Тимара приблизилась к добыче, а потом спустилась на землю. Карие глаза лося злобно смотрели на нее.

— Сейчас все кончится, — сказала она ему.

Ей понадобилась вся сила, чтобы вонзить нож в углубление позади сочленения челюстей. Лезвие пронзило толстую шкуру и мышцы, и, когда Тимара выдернула его, из раны пульсирующим потоком хлынула кровь. Лось закрыл глаза, с каждым толчком кровавая струя становилась все слабее, потом превратилась в тонкую ниточку, и девушка поняла, что лось мертв. На миг она испытала к нему жалость, но сразу же отбросила ее. Смерть питает жизнь. Теперь животное стало просто мясом, и все оно принадлежало ей.

Небозевница будет довольна. Но только если принести мясо в лагерь, потому что привести драконицу к добыче невозможно: густой лес и подлесок непроходимы для драконов. Единственный способ доставить мясо подопечной — это отнести его на собственных плечах. Тимара окинула взглядом мертвого лося. Наверное, ей будет под силу дотащить до лагеря переднюю ногу вместе с плечом. Там она найдет Татса, они придут сюда, разделают тушу и уволокут куски. Татс возьмет долю для своей зеленой, а часть мяса можно будет поджарить на костре и поделиться ужином с остальными хранителями. При этой мысли Тимара ощутила гордость. Едва ли кому-нибудь еще выпала сегодня такая удача на охоте.

Шкура болотного лося была толще, чем ожидала Тимара. Нож вдруг показался ей слишком маленьким для такой работы и быстро тупился. Дважды ей приходилось прерываться, чтобы наточить его. День был на исходе. Скоро на лес опустятся сумерки. Если она не успеет вернуться и забрать все мясо до темноты, ночью его будет не разыскать, а к утру падальщики обглодают тушу до костей. Муравьи и мухи уже собрались на пиршество.

Когда Тимара наконец прорезала толстую шкуру и мясо до кости, ей пришлось собрать все силы, чтобы вогнать лезвие в плечевой сустав животного и отделить переднюю ногу от туловища. Наконец кость вышла из сустава — так резко, что Тимара с размаху шлепнулась на землю, а лосиная нога отвалилась. Девушка обтерла нож о штанину, вложила его в ножны, потом вытерла руки и убрала взмокшие от пота волосы с чешуйчатого лба. Чешуйки стали крупнее и росли теперь гуще. Вероятно, через несколько месяцев на лбу вообще перестанет проступать пот. Тимара задумалась, как она будет выглядеть, но через миг выкинула эту мысль из головы. С изменениями во внешности ничего не поделаешь, так что лучше вообще о них не вспоминать.

Она отпихнула лосиную ногу и встала, постанывая от боли в спине. Об обратной дороге к берегу через подлесок даже думать не хотелось. Тимара мрачно глянула на свою добычу.

— Одна нога готова, три осталось, — мрачно произнесла она.

— И голова. Не забывай про голову.

Голос Грефта раздался лишь за долю секунды до того, как он соскочил с дерева, ловко, словно ящерица, приземлившись рядом с Тимарой. Он посмотрел на убитого лося и восхищенно присвистнул. Когда он взглянул на девушку, в его глазах светилось уважение.

— Ты не хвасталась, когда называла себя охотником. Поздравляю, Тимара! Если бы я сам не видел, ни за что не поверил бы, что такая девушка, как ты, способна справиться с лосем.

— Спасибо, — неуверенно отозвалась она. Он хвалит ее или намекает, что это какой-то трюк? С некоторым раздражением Тимара добавила: — Лук не знает, кто натягивает тетиву. Любой, у кого хватит сил ее натянуть и выпустить стрелу в цель, способен убить любого зверя.

— Правда. Несомненная правда, поскольку свидетельство лежит прямо перед нами. Могу лишь сказать, что раньше я так не думал.

Грефт облизнул безгубые края рта и улыбнулся, глаза его мерцали голубым светом. Взгляд был одобряющим, но блуждал туда-сюда, отчего Тимаре стало не по себе. В его голосе слышались и дружелюбие, и задумчивость.

— Тимара, ты имеешь полное право гордиться своей добычей.