Робин Хобб - Хранитель драконов

Девочка посмотрела вниз на драконов. Ее сразу затошнило. Отец был прав. И Рогон тоже. Там, внизу, умирали только что вылупившиеся. Другие не убивали их, хотя и не медлили, окружая умирающих и дожидаясь их последнего вздоха. Так много драконов оказались нежизнеспособными. Почему? Из-за того, о чем говорил Рогон?

Снова вернулась Тинталья. Вниз полетела еще одна туша, едва не задев молодых драконов. Тимара не поняла, что это за животное. Оно было крупнее оленя, с округлым телом, покрытым жесткой шерстью. Мелькнула толстая нога с раздвоенным копытом, и тут же драконы заслонили добычу. Это точно не олень, подумала Тимара, хотя оленей ей приходилось видеть не так уж часто. Топкие кочки не очень-то подходят для оленей. Чтобы добраться до подножия холмов, окаймляющих речную долину, нужно идти много дней. Так далеко от дома заходят только дураки. Эти горе-охотники съедают все припасы по дороге туда, а на обратном пути им приходится питаться своей добычей. Так что в конце концов либо добыча наполовину протухает, либо ее остается столько, что становится ясно: уж лучше бы охотник добыл всего лишь дюжину птиц или жирную земляную ящерицу, но поближе к дому. У той твари, которую принесла Тинталья, была блестящая черная шкура, мясистый загривок и широко расставленные рога. Интересно, что это, подумала Тимара и ощутила мимолетное касание драконьих мыслей: «Еда!»

Гневный голос Рогона заставил ее снова прислушаться к разговору мужчин.

— Послушай, Джеруп: если за год эти твари не встанут на ноги и не научатся летать и самостоятельно охотиться, они или сдохнут, или станут угрозой для людей. Сделка не сделка, а мы за них не отвечаем. Всякий, кто не может себя прокормить, жизни не заслуживает.

— Нет, Рогон, не такую сделку мы заключили с Тинтальей. Мы не приобрели права решать, жить этим созданиям или умереть. Мы обещали охранять их, если Тинталья будет защищать устье реки от калсидийских кораблей. И я считаю, что с нашей стороны будет умнее сдержать свое слово и дать этим детишкам шанс вырасти и выжить.

Рогон поджал губы.

— Шанс. Ты чересчур заботишься о том, чтобы дать кому-нибудь шанс, Джеруп. Однажды это тебя угробит. Да вот хотя бы сегодня! Что, та тварь думала о том, чтобы дать тебе шанс на жизнь? Нет. Я уж молчу о том, что ты получил одиннадцать лет назад! Когда тоже дал шанс выжить!

— Вот и молчи, — отрывисто сказал отец.

По тону было понятно, что он вовсе не собирается признавать правоту Рогона.

Тимара ссутулилась. Ей хотелось сжаться или стать одного цвета с корой дерева, как это умеют некоторые древесные ящерицы. Рогон говорил о ней. И говорил громко, потому что хотел, чтобы она слышала. Ей не стоило с ним заговаривать, а отцу не надо было заставлять Рогона признать ее присутствие. Маскироваться всегда лучше, чем драться.

Она знала, что Рогон — друг ее отца, хотя и говорит о ней резко. Они выросли вместе, вместе учились охотиться и лазить по деревьям, были друзьями и компаньонами большую часть жизни. Она видела их на охоте, видела, как согласованно, словно пальцы одной руки, они двигаются, подкрадываясь к дичи. Как курят и смеются. Когда Рогон повредил руку и не смог ни охотиться, ни убрать урожай, ее отец кормил обе семьи. Тимара помогала ему, хотя никогда не ходила отдавать долю добычи. Какой смысл было тыкать Рогона носом в то, что он принимает помощь от существа, которому, по его мнению, не следовало даже рождаться?

Вот и сейчас, движимый дружескими чувствами, Рогон примчался, чтобы убедиться в добром здравии ее отца, и разозлился из-за того, что отец рисковал жизнью. И по той же самой дружбе Рогон хотел, чтобы Тимары не было на свете. Он не мог спокойно смотреть, во что превратилась жизнь товарища из-за нее. Тимара была обузой, лишним ртом, и никакой пользы от нее не предвиделось.

— Я не жалею о своем решении, Рогон. Я его принял, а не Тимара. Так что если хочешь кого-то винить, вини меня, а не ее. Смотри мимо меня, не мимо нее! Это я пошел за повитухой, спустился, подобрал своего ребенка и принес домой. Потому что с того момента, как я посмотрел на нее, только что родившуюся, я знал, что она имеет право на свой шанс. И меня не заботит, что у нее когти и полоса чешуи вдоль хребта. Мне все равно, какой длины ее ступни. Я знал, что она заслужила шанс. И я был прав, разве нет? Посмотри на нее. С тех пор как она подросла и смогла ходить со мной по ветвям, она доказала свою полезность. Тимара приносит домой больше, чем ест, Рогон. Не в этом ли польза от охотника и собирателя? И что с того, что тебе неловко на нее смотреть? Или тебе неловко, что я нарушил дурацкие правила и не дал выбросить своего ребенка на съедение зверям? Или ты смотришь на нее и убеждаешься, что правила плохи? И подсчитываешь, сколько детей могло бы у нас вырасти?