Василий Горъ - Законник

— Ты видишь свое отражение… В нем — высокий, широкоплечий воин, с мощными руками и прямым, ясным взглядом, в котором видно мужество, бесстрашие и верность… Он — тверд, как скала… А его принципы незыблемы, как алмаз… Давай назовем его Глыбой… Ты ведь согласен, правда?

— Согласен… — еле слышно отзывается Глант.

— Вот и отлично… А ты знаешь, что Глыба равнодушен к боли? В нем отсутствует страх перед чем-либо. Любые пытки вызывают в нем улыбку, а угрозы палачей — смех…

…Элиреец не сопротивляется. И его личина, складывающаяся из заранее продуманных мамой граней, становится все плотнее и четче . Ее корни — прошлое самого Гланта. Ствол — его же принципы, практически без изменений: преданность королю Вильфорду Берверу, чувство долга, ненависть к врагам Элиреи и даже болезненная любовь к женщинам с маленькой грудью и узкими бедрами. А крона — его будущее. То задание, которое ему предстоит выполнить в Онгароне. Вернее, не ему — Глыбе. Личине , [8] Личина — вторая личность, наложенная на основу. которая выберется на поверхность, стоит его поводырю [9] Поводырь — человек, сопровождающий личину и контролирующий выполнение задания. произнести Слово. То самое, которое мама назовет Гланту в самом конце работы. И которое в итоге отправит его в небытие…

…— А когда я досчитаю до одного, ты забудешь все то, что я тебе сейчас говорила. И вспомнишь о своем задании только тогда, когда услышишь слово ладира-край … Договорились?

— Да… — еле слышно шепчет элиреец.

— Вот и отлично… Десять… Девять… Восемь… Семь…

Петли дверей кордегардии были смазаны на совесть. Однако в предрассветной тишине их еле слышный скрип прозвучал, как гул сигнального колокола. Томас потер пальцами слипающиеся глаза и вгляделся в темноту, пытаясь увидеть силуэты начальника караула и идущих на посты часовых.

Яркий сноп искр, разорвавший ночную тьму, заставил его вздрогнуть. А когда перед дверями кордегардии полыхнуло пламя разгорающегося факела, граф с трудом удержался от возмущенного восклицания: полуголое тело, пытающееся построить в одну шеренгу сонных стражников, оказалось не кем иным, как десятником Гмырей! Судя по всему, собирающимся идти менять часовых в одних штанах! И даже без оружия!

«Видело бы тебя твое начальство… — ошалело подумал граф. — Думаю, плетей двадцать ты бы точно заработал…»

Тем временем десятник душераздирающе зевнул, почесал внушительное пузо и выдал весьма забористую тираду. Из которой следовало, что основная масса стражников Кижера состоит из «грязных свиней», «сонных недоумков» и «тупорылых баранов», в принципе не способных понять, что такое строй, чем отличается караул от похода к девкам и как надо смотреть на «высокое» начальство.

Не согласиться с ним оказалось невозможно — назвать строем то, что изобразили «доблестные» воины Кижера, у Томаса бы не повернулся язык. Назвать этих сонных раздолбаев воинами — тоже.

«Ставлю свой топор против медной монеты, что, добравшись до поста, минимум половина стражников сразу же заснет…» — хмуро подумал граф. И принялся вглядываться в лица тех, кому доверили покой горожан…

…Разглядеть черты лиц стражников с чердака дома горшечника Мардуга было довольно сложно. Но к тому времени, как строй стражников неторопливо двинулся к городским воротам, Ромерс твердо уверился в том, что человека, подходящего под описание, данное Угрем, среди них нет. И хромающих на правую ногу — тоже. Поэтому он расстроенно вздохнул и приготовился ждать еще два часа. Однако стоило ему потереть слипающиеся глаза, как в дверном проеме кордегардии возник еще один стражник. И, зачем-то врезав щитом по стене, неторопливо пошкандыбал к городским воротам.

«Он!!!» — увидев, как солдат припадает на правую ногу, подумал Том. И метнулся к спящему на копне сена сюзерену…

…Аурон Утерс оказался на ногах, еще не успев проснуться. И сразу же перетек к щели в крыше, через которую было видно площадь перед кордегардией.

— Идет к воротам, ваша милость… — еле слышно прошептал Ромерс.

— Вижу… — отозвался Утерс. Потом одернул свой бесформенный балахон, накинул на голову капюшон и слегка задрал правый рукав. Так, чтобы из-под него было видно край наручных ножен. Еще пара мгновений на приведение одежды в надлежащий вид — и перед изумленным Томом возник самый настоящий убийца Серого клана. [10] Серый клан — название уголовного мира Элиреи. Такой, какими их описывала народная молва.