Сара Зеттел - Наследие чародея

— Ананда, принцесса из страны Хастинапура, была сосватана за императора Микеля. — Голос Калами из-за едва сдерживаемого гнева звучал тихо и напряженно. — Этот брак должен был способствовать заключению мира между Хастинапурой и Изавальтой. Необходимость этого мира вызвана тем, что обе страны страдают от агрессии граничащей с ними империи Хун-Це, — Калами опустил голову, руки его сжались в кулаки. — Кроме того, этот союз должен был стать гарантом того, что зло, которое империя Хастинапура однажды причинила Изавальте, более не повторится.

Он покачал головой.

— Я должен был предвидеть, — прошептал он, — я обязан был предвидеть, что в нашем стремлении к миру они увидят лишь слабость.

Мы приветствовали Ананду и вместе с ней — мир, на который мы так надеялись. — Калами с трудом выговаривал слова, дрожа от гнева и изнеможения. — Какое это было заблуждение! Единственным стремлением Ананды было исполнение воли отца. А его единственным стремлением, очевидно, было завоевание Изавальты.

Калами поднял голову и посмотрел в глаза Бриджит:

— Ананда — настолько могущественная колдунья, что даже императрица со всем своим колдовским искусством не в силах противостоять ей. Она околдовала нашего императора любовными чарами, которые столь сильны, что он делает лишь то, что прикажет ему жена. И мы ничего, ничего не можем сделать, не подвергнув риску его жизнь.

Бриджит снова заглянула в Зазеркалье: Ананда кружилась, поднявшись на цыпочки, но вдруг остановилась и обернулась. В это мгновение Бриджит ее узнала: это была та самая перепуганная девушка в золотом платье из ее прежнего видения. Горло Бриджит почему-то сжалось, и ей пришлось судорожно сглотнуть, прежде чем она смогла что-либо произнести.

— Это, конечно, очень интересная история, — согласилась она, — и то, что вы мне показали, — она указала рукой на зеркало, — выше моего понимания. Но почему тогда вы находитесь здесь, вместо того чтобы вернуться… в свою страну?

Вэлин Калами дрожащими руками поднял сеть с коленей и принялся тянуть за узелки, развязывая то, что сплетал с таким усердием.

— Я уже сказал, что Ананда настолько сильна, хитроумна и непредсказуема, что моя госпожа не может с ней справиться. Используя лесть и, конечно же, свои чары — как физические, так и магические, — она втерлась в доверие и к нашей знати, и к простому народу. — Он рывком разделил два лоскутка. — Поэтому моя госпожа была вынуждена искать помощи извне. Она вызвала видение, в котором увидела того, кто сможет спасти ее сына и всю страну.

Сеть рассыпалась в его пальцах и упала на одеяло горкой цветных лоскутков.

— За Землями Смерти и Духов моя госпожа увидела женщину, которая хранит яркий светоч на краю несоленого моря. Медеан увидела, что если эта женщина прибудет в Изавальту, то чары Ананды падут, а сама она вновь обретет власть над страной и сыном.

Бриджит рассмеялась:

— Вы меня разыгрываете, сэр. Чем же в таком деле могу помочь я?

Калами откинулся на подушку и ответил не сразу. В его глазах не отражалось ничего, кроме света лампы, и все же Бриджит почувствовала, что краснеет под этим немигающим взглядом.

— Во-первых, я думаю, что, оказавшись в Изавальте, вы стали бы волшебницей с такой магической властью, что даже Ананда трепетала бы перед вами.

Бриджит укоризненно покачала головой:

— Да вы надо мной смеетесь!

— Нет. — Он жестом остановил ее протесты. — У вас ведь случаются мысленные видения, не так ли?

Бриджит почувствовала, что краснеет.

— Откуда вы знаете?

— Я видел ваше лицо в тот момент, когда вы касались моей пряжки.

Бриджит посмотрела на подоконник, где в свете лампы поблескивал золотой овал.

— И хотя вы не пожелали об этом говорить, ваши глаза, без сомнения, видели нечто такое, что лежит за пределами этой комнаты.

— Возможно, — уклончиво ответила Бриджит, пытаясь перевести разговор в другое русло. — Мои случайные прозрения — пустяки по сравнению с тем, что можете делать вы, — она кивнула на зеркало.

— Это не так, — возразил Калами. — Способность к непрошеным видениям, не вызванным колдовством, — один из редчайших и ценнейших талантов для того, кто изучает магию.

На краткий миг голос его стал жестче, и Бриджит удивилась: уж не ревность ли это?

— Пройдя соответствующее обучение в мире, где законы природы не так незыблемы, вы были бы одной из самых великих волшебниц из когда-либо живших на этом свете.

Бриджит почувствовала, как уголки ее губ приподнимаются в улыбке: