Андрей Астахов - Крестоносец

- Ammal-me-Hanuni-sur! - сказала дьяволица, обращаясь к сэру Роберту (Господи, и у него хватило мужества и сил смотреть ей прямо в лицо!) - Кто ты такой, чтобы говорить со мной словами моего любимого?

- Я твой враг, - сказал сэр Роберт неожиданно твердым голосом. - И я знаю слово Повеления.

- Видишь, что ты наделал, Ирван? - спросила Иштар, даже не глядя на мага. Некромант замахал руками, потом бухнулся на колени.

- Госпожа, - пролепетал он, - я искал...

- Но не нашел, - Иштар выпростала правую руку из складок своего одеяния и сжала пальцы с длинными, выкрашенными светящейся зеленью ногтями. Маг захрипел и мешком повалился на пол, потом забился в конвульсиях. Я видел, как от его головы по полу побежала струйка крови. А после вампирица шагнула к сэру Роберту.

- Ты все еще хочешь меня убить? - спросила она голосом, от звуков которого по телу пробегали ледяные волны.

- Более, чем когда-либо, - ответил фламеньер.

- Ты говорил со мной словами моего любимого, - сказала тварь с невыразимо жуткой улыбкой. - Словами клятвы, выгравированными на моем свадебном украшении. Ты напомнил мне единственного, кто владел мной. И поэтому я поцелую тебя, прежде чем отнять твою жизнь...

Мы как в кошмаре наблюдали за тем, как чудовище положило сэру Роберту руки на плечи (я даже заметил, как вздрогнул мой господин при этом) и потянулось своим карминовым ртом к его шее. Именно как в кошмаре, потому что мы не могли даже пошевелиться и только наблюдали, как гибнет на наших глазах сэр Роберт де Квинси. Я услышал звук, какой издает вода, выливаясь в узкую воронку, увидел, как исказилось от боли лицо сэра Роберта.

И как в его глазах вспыхнуло торжество. Неожиданное и необъяснимое.

Время шло. Может, пролетели мгновения, может часы - я не знаю. Но Иштар, присосавшаяся к шее фламеньера, внезапно отпрянула от него так резко, что кровь из прокушенной вены оросила доспехи сэра Роберта. Голова твари запрокинулась назад, из раззявленного рта забил фонтан черного пара. За какие-то несколько мгновений Иштар буквально растаяла в воздухе. От нее осталась лишь куча грязного тряпья на полу и несколько золотых побрякушек. Вместе с ней рассыпались прахом два воина, еще недавно охранявшие Ирвана Шаи.

Лукас опомнился первым.

- Роберт! - завопил он, бросаясь к рыцарю, осевшему на пол.

- Не кричи, - сэр Роберт зажимал рукой рану на шее, кровь сочилась у него меж пальцев. - Мы победили. Я... я сделал это.

- Ты что наделал, старик? - Суббота осекся, губы у него затряслись.

- Я победил, Лукас. Мы... победили. Она не ожидала.... Последнего поцелуя.

- Матерь всеблагая! - Лукас покачал головой, потом повернулся к нам. - Чего стоите? Надо немедленно отвезти его в Борчины. Может, мы успеем позвать к нему жреца...

Мы сидели за столом втроем - мертвецки пьяный Домаш, сильно пьяный Лукас и я. Почти трезвый. Я ужасно хотел напиться - и не мог. Не шло мне вино. Будто горло мне закупорили.

- Скорбит душа моя, взывая к небесам о милости для меня. Ибо знаю, что смертен, что прах есмь, и недолги дни мои на этой земле, - пели в комнате на втором этаже, - и вся надежда моя в Тебе, ибо милости жажду для души моей в час мой последний. Молю тебя об очищении и сострадании для меня, ибо кто пожалеет и утешит меня в мой смертный час, ежели не Ты?...

На втором этаже заскрипели половицы. Комтур Ольберт Флинзак вышел из комнаты, где соборовали сэра Роберта, медленно спустился по лестнице в зал. У огромного мускулистого мужика с бычьей шеей и лицом, посеченным шрамами, были красные заплаканные глаза.

- Он зовет тебя, сквайр, - сказал мне комтур, хватая кружку с вином. - Ступай, он ждет.

Я не смог ответить. Не смог спросить, как сэр Роберт. Бессмысленно спрашивать. Просто кивнул, встал и пошел. Ступал ватными ногами по ступеням и слышал, как поют в комнате отходную для сэра Роберта:

- Не закрывай предо мной ворот Царства твоего, не лишай меня приюта и не отвергай меня. Не прогоняй с глаз Твоих и не суди дел моих сурово, ибо знаешь Ты, кто я, и каждый шаг и каждый путь мои были известны Тебе во всеведении Твоем. Слаб я, и плоть моя слаба, и дух мой надломлен бедами и страданиями, и только в милосердии Твоем спасение для меня...

- Входи, - сказал мне старый жрец в оранжевом одеянии, стоящий в дверях, и я вошел в красноватый полумрак, пахнущий благовонными курениями. Вошел в круг жрецов, стоящих у смертного ложа сэра Роберта.

- Эвальд! - Голос сэра Роберта звучал еле слышно. - Это ты?

- Да, сэр, - я опустился на колено и поцеловал руку воина. - Я здесь, сэр.