Андрей Астахов - Крестоносец

До обеда де Бримон мучает нас по полной. Сначала стрельба из арбалета, потом занятия в фехтовальном зале со щитом и мечом. Все оружие весит раза в два тяжелее боевого. Каплевидный щит, точная копия орденского щита, сделан из цельного листа металла и снабжен плоским умбоном. Поэтому грохот при отработке ударов такой, как в жестяном цеху. На голову нахлобучиваю защитный шлем со стеганой подкладкой. Мне ставят в пару белесого широкоплечего парня из Элькинга. Его зовут Мерчер, но для всех он Белка.

- Отрабатываем толчок щитом из третьей позиции! - приказывает де Бримон. - Мы с министром Гревелом показываем, остальные повторяют. Начали!

Машу мечом, а сам думаю, что пора бы и пообедать. В животе урчит не по-детски...

Боже мой, наконец-то! Колокол пробил полдень, сейчас мы пойдем обедать.

Молитва, чинное сидение за столами, каждому вручают миску с горячей рыбной похлебкой и подсушенный ячменный хлеб. По два яблока на десерт. Одно съедаю сам, второе для Шанса. И еще кружка кислого напитка из каких-то местных ягод, который мы называем между собой "Смерть дресне". Этот напиток крепит так, что новички по неделе не ходят по-большому. Но - наконец-то можно поесть и немного отдохнуть! И даже то, что Грэвел, прохаживаясь за нашими спинами, все время трындит что-то о грехе чревоугодия, меня особо не раздражает.

Наступает мое самое любимое время дня - часовой послеобеденный отдых. Все оставляют нас в покое, даже чертов министр Грэвел. Можно просто посидеть в тени и подремать. Можно помыться в яслях у казармы. В это время послушникам разрешается побеседовать с отцом Амори о своих проблемах и пользоваться библиотекой. Но никто этого не делает. Все стараются поспать хотя бы этот блаженный час. И я поступаю точно так же.

Сев под дерево недалеко от казармы, закрываю глаза, и тут на меня падает тень.

Это Тьерри де Фаллен, самый младший из послушников. Вроде как сын фламеньера, причем чуть ли не подскарбия братства. Потому и зовут его все Казначей.

- Ты не спишь? - спрашивает Казначей, подойдя ближе. - Ты извини, я помешал тебе.

- Чего хотел? - говорю я, закрывая глаза.

- Тут парни говорили, ты с настоящими вампирами сражался. Они считают, что ты трепло. А я тебе верю.

- Хрен с ними, пусть считают.

- Слушай, а какие эти вампиры?

- Красавцы писаные. Глаз не отведешь.

- Я ведь серьезно спрашиваю, - в голосе Казначея звучит обида.

- А если серьезно, то сам должен понимать, какие вампиры бывают. Страшные они. И воняют мерзко.

- А где ты с ними столкнулся?

- В Дальней степи. Мы с моим господином на Солоницы упыря убили.

- Ух, ты! - Казначей усаживается рядом на траву. - И ты не испугался?

- Конечно, испугался. Только дураки ничего не боятся.

- А чем ты его убил? Мечом?

- Его убил мой господин, - сказал я, чувствуя, что очень хочу спать. - Давай в другой раз поговорим. Отдохни лучше.

Слышу, как Казначей вздыхает и уходит - и все, отключка. Будит меня сигнал колокола, сзывающего послушников на развод. Опять перекличка, опять оглашение программы на вторую половину дня. Первое копье отправляется к де Бримону продолжать боевую подготовку.

Господи, да кончится этот день или нет?!

На закате пользуюсь оказией и спрашиваю стражу у ворот, приезжал ли гонец с почтой. Те говорят, что нет. Это значит, что долгожданного письма от Домино опять сегодня не будет.

Неужели она меня забыла?

На ужин тушеная капуста, хлеб и сидр. Есть почему-то не хочется.

Во время вечерней службы отец Амори временами переходит на крик, чтобы разбудить тех из нас, кто клюет носом. Не помогает. Курсанты делают вид, что внимательно слушают проповедь, но взгляды у них отсутствующие. Спроси любого из нас, что именно говорит капеллан - не повторим. Министр Грэвел чуть ли не каждому заглядывает в лицо, чтобы поймать нарушителя с поличным и занести в штрафной список.

Конец службы дослушиваю на автопилоте. В моем теле не осталось ни единой клетки, которая не чувствует смертельную усталость. До отбоя еще два часа, но все, чего хочешь от жизни - так это свалиться на жесткий матрац и провалиться в забытье. О большем, - например, увидеть во сне Домино, маму, своих друзей или двор, в котором вырос, улицы, по которым гулял в прошлой жизни, - даже не мечтаешь. Только надеешься - а вдруг?

И лишь с сигналом колокола, дающего нам право лечь спать, понимаешь главное - еще один день службы позади.

Министр Грэвел придирчиво осмотрел меня с головы до ног. Еще раз велел разгладить складки на сюрко, поправить пояс и, наконец, остался доволен: