Андрей Астахов - Крестоносец

Я ждал чего-то подобного. Уж больно подобострастной была у Чальджена морда все это время. Оказывается, он собирался нас резать.

Резать, так резать. Не только урулы это умеют.

Боевой клич Чальджена сменился бульканьем и хрипом - Лукас метнул в него кройцшип, навылет пробив урулу грудь.

Вопли, лязг выхватываемых мечей и кинжалов.

Началось.

Как меня учили? Поводья накинуть на луку седла, конем управлять при помощи коленей и шпор, меч взять двумя руками...

Втроем против тридцати - расклад паршивый. Победить не получится.

И плевать! Пущу перед смертью столько крови, сколько смогу.

Раздумывать было некогда. И я не думал. Просто заорал и рванул вперед. За сэром Робертом. А потом бил. Во все стороны, не глядя. Иногда попадал, потому что после моих ударов что-то лязгало, чавкало, хрустело, скрежетало, плевалось горячим мне в лицо. Попадали ли по мне, не могу сказать - может, и попадали, да только боли я не чувствовал. Затмение, короче. Дикий ужас и только одно желание - выжить, выжить, выжить!

Странно, но потом я понял, что жив и что мир никуда не исчез. И окружающая реальность вернулась в облике с головы до ног забрызганного кровью сэра Роберта.

- Эй! - Глаза у рыцаря были стеклянные, бешеные, лицо было бледным, а губы посинели, как у мертвеца. - Живой?

- Жи...живой, - будто кто-то говорил за меня.

- Смотри! - проревел рыцарь.

До меня не сразу дошло, что скачущие прочь от нас в облаках пыли уродливые, движущиеся судорожными скачками полулюди-полукони - это и есть кочевники, напавшие на нас. Все, кто уцелел и теперь пытался спастись. Но не у всех получалось. Всадник в вороненой броне и в топфхельме с ревом пронесся мимо меня, нагнал отставшего, махнул мечом, и голова кочевника - хряск! - разлетелась фонтаном кровавых брызг.

Странно, но меня даже не удивляет, что преследующие кочевников воины, подоспевшие так кстати, почти все в бело-оранжевых фламеньерских плащах, и на древках их копий белые прапорцы с оранжевыми крестами. Хотя, может быть, именно в этом и заключается природа настоящего чуда, что ему не удивляешься. Так или иначе, эти воины спасли нас.

- Хороший бой, сосунок! - Это голос Лукаса Субботы. - Все, успокойся. Мы справились.

Мне хочется выть от страха. Руки трясутся, сердце бухает, во рту медный вкус крови - своей, чужой? Но разум потихоньку возвращается ко мне. Пробуждение от кошмара наступило - это главное.

Я жив. А остальное не имеет значения.

- Как ты, парень? - Сэр Роберт заглядывает мне в лицо. - Не ранен?

- Н-нет, сэр.

- Урок первый, Эвальд, - говорит сэр Роберт, вытирая меч тряпкой. - Никогда не доверяй кочевникам. У них свои представления о чести. Они едят с тобой за одним столом, а через мгновение всадят в спину нож.

Всадник в вороненой броне возвращается к нам. Его люди окружают нас кольцом.

- Кажется, мы успели вовремя, - бубнит рыцарь в свой топфхельм. - Рад встретить собрата-фламеньера в этой поганой степи. Я Ренан де Лагерн, граф Деррик, ваш слуга.

- Роберт де Квинси. Это мой оруженосец Эвальд, а это мессир Суббота из Роздоля. Благодарю вас за себя и своих спутников, граф.

- Маленький вы выбрали себе эскорт, сударь. Неудивительно, что урулы собрались вас пощипать.

- Матерь бережет глупцов. В трудный час она послала мне вас и ваших людей.

- Да, воистину мы успели вовремя! Могу я спросить, куда вы направляетесь?

- Конечно, граф. В Баз-Харум.

- У меня для вас очень плохая новость, сэр. Я и мои люди покинули проклятый город вчера утром. Баз-Харум захвачен ордами нежити, погибло множество людей. Но самое мерзкое - мой господин, рыцарь-командор Луис де Аврано, назначенный имперским послом в Тервании, оказался в Баз-Харуме заложником. Я везу его письмо Высокому Собору. Мне нужно успеть в Ростиан за помощью, иначе командор может погибнуть.

- Так, - говорит сэр Роберт и обменивается взглядом с Лукасом. - Славная новость, клянусь мечом Воительницы. И вы надеетесь успеть привести помощь?

- Это мой долг, и я его выполню.

- Я хочу знать, что произошло в Баз-Харуме. В подробностях, если можно.

- Конечно, сэр. Тут неподалеку есть колодец, можно будет смыть с себя кровь и поговорить.

Легко я отделался.

Два синяка - один на левой руке, второй на груди, на ребрах. Видно, ткнули чем-то, но кольчуга выдержала.

Короче, с боевым крещением, Эвальд Александрович!

Только сейчас, сидя у костра, в котором тлела степная колючка, и, смывая крепким раствором уксуса застывшую кровь с оружия и доспехов, я понял, как же мне сегодня повезло.