Крэг Гарднер: Вирус волшебства

– Да уж, — повторил я. — Так вы, значит, из Голоадии?

– Нет, нет и нет! — раздраженно ответил Снаркс. — Вы же прекрасно знаете, что я не из Голоадии! Думайте, прежде чем говорите! Косноязычие, лишние вопросы! Знаете, иногда мне просто непонятно, как вам, людям, вообще удается общаться друг с другом.

– Снаркс! — закричал я, может быть, несколько громче, чем следовало. Плевал я на его демонски острый язык! — У нас есть основания предполагать, что в недрах Голоадии зреет заговор!

– Все основания! — ответил Снаркс. — Да будет вам известно, что в недрах Голоадии, как вы изволили выразиться, всегда зреет десяток заговоров! В том-то и очарование этой страны. Но мне кажется, что вы на своем невразумительном языке пытаетесь спросить меня об одном конкретном заговоре, об очень опасном заговоре, о том заговоре, который угрожает, быть может, всему человечеству. Это так?

Я кивнул. Возможно, лучше было вообще ни слова не произносить — демон сам бы нам все рассказал.

– Так вот, отвечаю: да! Такой заговор существует. А теперь прошу меня извинить: я опаздываю на конференцию

– Проклятие! — воскликнул Хендрик, глядя, как Снаркс лихо вскакивает на сцену. Эбенезум высморкался.

Химат наконец-то собрался обратиться к публике:

– Дамы и господа, братья по вере, дорогие гости. История Плаугиата не помнит столь скромно благословенного события. Мы испытывали двоих и нашли их относительно достойными. Сам Плауг, да прославится в веках его Частичное Величие, должно быть, взирает сейчас со своей умеренной высоты и…

Над головой Химата появилось маленькое серое облачко. Из таких обычно выпадает мелкий дождичек. Химат так и застыл с раскрытым ртом, не закончив фразы. Облачко превратилось в довольно неприметного и явно смущенного человека в серой измятой одежде. Он немного покачался в воздухе и приземлился в самую середину зрительской толпы.

– Прошу прощения, — робко пробормотал он. — Я не уверен, что мне стоит присутствовать…

Химат, его помощники на сцене и монахи в зале упали на колени. Все собравшиеся, как один человек, выдохнули:

– Плауг!

– Может быть, я слишком рано, — сказал Плауг, обращаясь, судя по всему, к самому себе. — Да, скорее всего так и есть. Я слишком рано!

Эбенезум посмотрел на второстепенное божество с некоторым беспокойством и, уже в который раз за сегодняшний вечер, зажал себе нос.

– О, не волнуйтесь, не волнуйтесь, пожалуйста! — Плауг сразу же выделил волшебника из толпы. — При мне вы чихать не будете. Это я вам обещаю.

Волшебник внимательно оглядел серенькое помятое божество. Он вдохнул и выдохнул, и ничего плохого не случилось.

– Вы хотите сказать, — осторожно осведомился он, — что в вашей власти вылечить мой недуг?

– Замучились, да? — Плауг сочувственно всплеснул руками. — О! Не то чтобы вылечить. Мы, низшие божества, на такое не способны. К сожалению, я могу избавить вас только от аллергии на себя лично.

– А-а! — нахмурился Эбенезум. — Жаль.

– Да, очень, — согласился Плауг. — Вот что значит быть второстепенным божеством. Сил не много, а ответственности будь здоров! Вы даже представить себе не можете — все время надо угождать верующим. Вот например, что, как вы думаете, я сейчас здесь делаю? Ведь, кажется, ничего такого из ряда вон выходящего не случилось, а?

– О Плауг, будь ты трижды благословен за свою Бережливую Щедрость! — закричал Химат с платформы.

– Да-да, сейчас! Через минуту я буду ваш, — сказало божество. — Только поговорю с этим господином. Вы не поверите, как давно я не беседовал ни с кем по-человечески. Издержки профессии. Поклонения — сколько угодно, а поговорить не с кем.

Эбенезум понимающе кивнул:

– О чем вы хотели бы побеседовать? Может, все-таки расскажете, почему вы здесь?

– А-а, это… — Плауг вздохнул. — Долг! Знаете, иногда так устаешь от всего. Быть низшим божеством ужасно утомительно. Игра не стоит свеч. Верующие тебе в глаза не смотрят, а стоит заговорить с ними — тут же бегут приносить жертвы. Я уже сыт по горло этими жертвоприношениями. На что мне, скажите на милость, мертвая коза, например?