Иар Эльтеррус: Витой Посох. Хроники Севера

Увиденное опечалило женщину — это значило не только то, что чужаки как-то проникли в их край, но и то, что ладола ушли, бросив свои дома. Она догадывалась, куда могло скрыться местное население, но путь к Сердцу болот по запутанным протокам был не близок. Эреми, рану которого Лела обрабатывала и перевязывала два раза в сутки, был еще жив. Но долго ли он протянет?.. Оставалась последняя надежда… Приняв решение, Лела стала править к нужному острову.

Женщина вспомнила про овальный камень в одном из крупных поселений, служивший объектом почитания у ее народа. Камень назывался «мировым яйцом». Когда она ребенком бывала в том поселке и играла подле камня с другими детьми, то ничего особенного не замечала, хотя относилась к святыне с уважением. Однако старейшие люди народа делали вокруг него или с ним что-то неизвестное детям, потому как это происходило тайно и ночью. Еще одной загадкой было, почему почитаемая святыня находится не в Сердце болот, а не так уж далеко от края их территории. Однажды Лела, уже будучи лет двенадцати, спросила отца об этом камне.

— Это все, что осталось от нашей родины, — ответил он и ничего пояснять не стал.

Может, сейчас он рассказал бы, но, увы… Единственное, что узнала девушка, став более взрослой, так это день, точнее, расположение лун, при котором проходил обряд. По ее воспоминаниям, это происходило в начале зимы, как сейчас.

Лела добралась до брошенного поселка, где находился тот самый камень. Было довольно холодно, и женщина в ожидании темноты надела на себя все теплые вещи, которые не требовались, пока она гребла. В заболоченной котловине, где лежали земли ладола, морозы случались, но небольшие, а протоки и вовсе не замерзали никогда. Это под Сарандером Лела впервые столкнулась с настоящими зимами, когда нельзя спать под открытым небом, а пресные водоемы покрываются льдом, который с трудом приходится разбивать, чтобы набрать воды.

Первая из лун — Тайла — голубым сияющим диском медленно начала подниматься из-за крон деревьев. Прошло еще не меньше часа, и навстречу ей оранжевым мячиком быстро стала подниматься Лойра. Сегодня или не сегодня?.. А может, точность не так уж важна? Лела приложила руку к каменному яйцу. Под ладонью ощущался просто холодный камень. Кольнуло в палец. Или это руки занемели? Что-то колючее вонзилось прямо в центр ладони, женщина ойкнула и отдернула руку, разглядывая ее. Ничего…

Лела подняла голову — маленькая Лойра, став золотой, замедлила свой бег и теперь, хотя и намного быстрее своей голубой сестры, покачиваясь, плыла навстречу Тайле. Неужели сегодня?! Лела бросилась к лодке и, подтянув ее к берегу, попыталась вытащить коменданта. Мужчина был почти в полтора раза тяжелее маленькой женщины. Она никак не думала, что застанет поселки пустыми и будет абсолютно некому ей помочь.

Плача и надрываясь, Лела кое-как перевалила Эреми на песок, теперь ей вряд ли удастся уложить его обратно в лодку. Подстелив одеяло, женщина перекатила на него раненого и, упираясь изо всех сил, потащила его вверх по берегу к камню. Всего-то шагов сто…

Семьдесят шагов. Пятьдесят… Сорок. А луны сходились все ближе. Лела заметалась между человеком и камнем, не зная, что вообще полагается делать в этих случаях. Тридцать шагов. Лела приложила обе руки к камню — в ладони ударило, словно горячими искрами. Что с этим делать?! Двадцать шагов. Рыжая луна встала чуть позади и выше голубой, к земле заструился странный голубой поток, или это уже в глазах у Лелы все поплыло от перенапряжения… Десять шагов… Еще немного. Упершись ногами в последний раз, чтобы подтянуть одеяло с неподвижно лежащим на нем человеком к себе, женщина прикоснулась лопатками к камню. Вселенная взорвалась у нее в голове, жидкий огонь потек по всему телу. Лела кричала, но не слышала ничего, глаза перестали видеть. Падая на четвереньки, она случайно оперлась ладонями о плечи коменданта, и того затрясло, как в страшнейшей лихорадке, выгибая дугой.

Эреми ло’Вари начал приходить в сознание на рассвете. Еще не открыв глаза, он почувствовал, что весь левый бок мокрый от крови, значит, открылась рана. Надо бы перевязать. Когда же он взглянул на окружающий его мир, то не понял ничего. В сероватой рассветной дымке над ним под легким ветерком качались кроны высоких деревьев. Было очень тихо, только слышался слабый плеск воды. На его плече лежала чья-то голова, и волосы щекотали его щеку. Повернувшись, он узнал лицо — жена полусотника Ириона с прииска. Изо рта и носа женщины вытекали струйки крови. Что же случилось?! Последнее, что помнил Эреми, был общий совет на прииске, а потом эта женщина, кажется, собиралась делать ему перевязку. Помнится, он был очень плох, потому что рана уже загноилась.