Дем Михайлов - Ледяное проклятье

«Кажется, дождь собирается… — мелькнула у меня в голове дурацкая мысль. — Может быть, я все же мертв, и это рай? Сейчас встану и сразу узрю райские кущи и прекрасных дев, что только и ждут моего пробуждения».

Но в глубине душе я на такой исход событий даже и не надеялся. Это с моим-то везением, да в райские кущи? Размечтался…

Поняв, что, праздно лежа на спине, многого не добьюсь, я напряг мышцы и постарался сесть. И мне это удалось. Под легкий звон разлетающихся осколков льда и непонятного хруста я поднял туловище вертикально и уперся руками в снег. Тряхнул головой, ощущая, как с волос и лица ссыпается мелкое ледяное крошево.

Первым, что я увидел, была каменная пирамида, вздымающаяся из воды передо мной. Кромка берега была в пяти шагах от моих ног, все еще скрытых под толстым слоем льда и слежавшегося снега. Мрачное ступенчатое строение было как на ладони. Жертвенный зиккурат Тариса. Это точно не рай. Скорее всего, я прямиком провалился в ад. Создатель, где же я так нагрешил-то?

Я с надеждой несколько раз моргнул, но картина в целом не изменилась, за исключением появившейся в поле зрения черной фигуры, частично заслонившей собой мрачное строение. Со столь знакомым скрипом доспехов фигура наклонилась и внимательно изучила мое лицо сквозь узкие смотровые щели изрядно исцарапанного шлема. Ниргал собственной персоной. Из нижних отверстий шлема вырвалось облачко горячего пара, на мгновение мне показалось, что в лицо плеснули крутым кипятком, и с рыком боли я отпрянул назад. Ниргал тотчас распрямился и приветственно ударил себя стальным кулаком в грудь. Две мощные руки обхватили меня сзади за плечи и одним рывком вздели на ноги. Инстинктивно оглянувшись, я, как и следовало ожидать, узрел еще две массивные фигуры. Вся троица ниргалов в сборе и, по своему обыкновению, безмолвно ждет моих приказов. Твою мать…

Солнце на секунду показалось из-за края тучи и пустило луч прямо мне в глаза. Прищурившись, я поднес ладонь к глазам, чтобы прикрыть их от солнца, и оторопело замер — моя рука просвечивала насквозь. Казалось, что она вылеплена из дымчатого хрусталя. Сквозь полупрозрачную кожу отчетливо просматривались линии вен и капилляров, виднелись более темные сухожилия и мышцы. В самой глубине руки отчетливо различались кости и суставы пальцев. Переведя застывший взгляд на другую руку, я убедился, что она выглядит точно так же. Неловко действуя прозрачными пальцами, я поспешно распахнул смерзшуюся, хрустящую куртку и с еще большим ужасом уставился на обнаженную грудь, небрежно перевязанную лентами заиндевевших бинтов, между которых виднелась матовая полупрозрачная кожа. Многочисленные раны бесследно исчезли, оставив после себя только едва различимые пятна более белой кожи. Различив между хрустальных ребер что-то, очень сильно напоминающее слепленное из белоснежного льда сердце, я поспешно запахнул куртку, зябко обхватил себя за плечи руками и отрешенным взглядом уставился в пустоту.

Создатель милостивый и всемогущий…

Я не человек. Я просто смерзшийся кусок снега. Оживший снеговик, небрежно слепленный деревенской ребятней ради забавы.

— Успокойся, Корис, — глухо пробормотал я. — Успокойся и держи себя в руках. Сначала надо разобраться, понять, что к чему… Ниргалы! Вот ты… — Я ткнул пальцем в первого попавшегося истукана. — Как я попал на берег? Как я выбрался из воды?

Воин поднял руку и указал на стоящего рядом собрата.

— Ты меня вытащил? — уточнил я, и ниргал изобразил полупоклон, подтверждая мое предположение.

— Сколько дней я был без сознания?

Ниргалы одновременно выставили перед собой ладони с четырьмя оттопыренными пальцами.

— Четыре дня? — на всякий случай уточнил я, боясь того, что с тем же успехом мог проваляться в своей ледяной кровати и четыре месяца. Или четыре года… вот славно-то будет.

Мои страхи оказались напрасны — ниргалы безмолвным ответом показали, что без сознания я оставался лишь четыре дня. Уже радует.

— Ладно, — кивнул я, глядя на укрытую попоной лошадь, пригревшуюся рядом с пылающим костром. К счастью, костер располагался от меня не менее чем в десяти шагах, и я не чувствовал его невыносимого жара. — Что-нибудь происходило за эти четыре дня? Необычное, странное, необъяснимое? Ну, например, что-то вроде злобно ругающегося мокрого скелета, вышедшего из озерных вод с торчащим кинжалом между ребер?

Ниргалы жестами показали, что за четверо суток ничего необычного не происходило. И попробуй угадай, что именно они принимают за необычное, а что считают рядовым случаем. Они столь же эмоциональны, как каменный утес. Проклятье. Эти односложные жесты начали меня утомлять. Почему, когда мне требуется неуемная говорливость Лени, рядом со мной оказываются абсолютно немые ниргалы?