Валентин Егоров - Море и берег

- Я не знаю, можешь ли ты напрямую наблюдать за происходящими со мной событиями или знать, что в определенные дни или часы происходит со мной или вокруг меня. Но сегодня, когда я вспомнил о тебе, мне захотелось поделиться с тобой обо всем наболевшем и рассказать о произошедших событиях. Недавно погиб один из моих ближайших друзей и соратников майор Якоб Форенкульт, парень, с которым на рабской галере провел два года, но ни разу не мог обменяться с ним взглядом или поговорить по душам. Он был изгоем своего рода и судовым врачом, а я, как ты знаешь, простым рабом. Но по настоящему этого парня я узнал всего месяца два - три назад, за такое короткое время он сумел проявить себя с лучшей стороны, раскрыть душу и показать себя другом и настоящим человеком. - И я во всех подробностях рассказал ему о жизни и подвиге Якоба Форенкульта.

Дейлу я также рассказал и о своем друге товарище Берге, без встречи с которым моя судьба едва ли бы изменилась в столь интересную сторону, и в заключение о коммодоре Скандинаве. Дейл слушал меня с неподдельным интересом и глубоким вниманием все время, задавая наводящие вопросы, понукая ими меня продолжать и продолжать свой рассказ. Его интересовало все и до мельчайших подробностей. Когда я случайно упомянул о своем новом имени, то он заставил меня раза три повторить этот рассказ.

- Ну, как теперь ты видишь, я был абсолютно прав, обращаясь к тебе по имени Скар в наш первый межзвездный контакт, Скар. - Сказал он. - Многое рассказанное тобой сходится с тем, что я раньше слышал о тебе и твоих приключениях к вершинам императорской власти. Одно пока еще не совпадает, ты упоминал, что вечерняя богиня Эллида подарили тебе нож в качестве твоего единственного оружия, но у Скара, которого я знал и с которым плечом о плечо боролся за власть на других планетах вселенной, основным оружием был звездный меч. Но все это лишь подтверждало мысли древних мудрецов, что миры не повторяются один к одному и что в них существуют люди-двойники, судьбы которых в главном сходятся, а в деталях отличаются.

Наш разговор с Дейлом продолжался до тех пор, пока мы полностью не выговорились, этот разговор позволил мне излить душу и обсудить с другом наиболее наболевшие вопросы, поделиться мыслями о друзьях и товарищах.

"Весенняя Ласточка" снялась с якоря далеко за полночь, у нас было достаточно времени, чтобы вовремя достичь конечной точки нашего океанского путешествия. Когда мы покидали рейд, то с борта биремы было хорошо видно, как бурлила и веселилась разгульная портовая жизнь на нижней улице Валенсии в то время, когда верхняя улица городка давно уже потушила огни и досматривала вторые или третьи сны.

Матросы экипажа биремы, как кошки, безмолвно скользили вниз вверх по реям и вантам и, выполняя команды своего "дядьки" Скандинава, ставили паруса в то время, когда вольнонаемные гребцы весельщики, синхронно налегали на весла, помогая "Весенней Ласточке" покинуть рейд и выйти в открытое море. Этих весельщиков мы наняли только на один рейс, так как наши морпехи давно уже покинули город и ушли на океанское побережье, чтобы задержать продвижение номадского табора.

Чтобы занять свое время, размять мускулы тела и не мешаться под ногами у коммодора Скандинава и его матросов, я занял привычное мне место у весла в одном из закутков гребцов весельщиков. Моим соседом по закутку оказался совсем молодой парень, который обладал большой физической силой, но не знал, как ее правильно приложить к веслу. Парень пыхтел, потел и сопел, изо всех старался показать свою доморощенную деревенскую силушку, чтобы доказать мне и всем другим, что он способен и на гораздо большее.

- Как тебя зовут? - Не выдержал я молчания и первым решил завязать разговор, чтобы не было так скучно, да и к тому же на наших шеях не было рабских ошейников, ничто не мешало нам свободно пообщаться.

- Кристиан, милорд. - Смущаясь, ответил парнишка, он, видимо, знал меня в лицо, но не привык разговаривать с людьми такого высокого полета, по его мнению.

- Ты из Валенсии? - Не отставал я от парня. Монотонная работа веслом позволяла вести неспешную беседу. Да, и сам паренек казался смышленым на вид и не производился впечатления молодого деревенского "Иванушки дурачка".

- Нет, милорд. - Парень односложными ответами отделывался от моих вопросов. - Я из Оливины, рыбацкой деревушки, расположенной в сотне лигах от Валенсии. Я младшенький в семье. Все нажитое отцом и матерью достанется старшему брату, а меня отец решил отдать в солдаты. Вы же, милорд, предложили ему хорошую цену в десять золотых флоринов. Вот я и стал вашим солдатом.