Николай Бородин - Хозяин Пророчества

Но сферы Харад-аля, внутри которых дервиш был полноправным хозяином, держались крепче. Их создатель по-прежнему сидел на камешке, теперь закрыв глаза, и выглядел абсолютно умиротворенным. Если бы младшие дервиши в эту минуту увидели своего великого учителя, они бы поразились, насколько глубока на деле его медитация. Старый орк сейчас вел самый серьезный бой за всю свою жизнь, столкнувшись с чудовищем.

Зверь, похожий на огромного, старого, властного льва, использовал ту же тактику, что и сухонький орк, казавшийся рядом со здоровенной тварью сущим ребенком, а именно сферы влияния. Впрочем, по соотношению сил дервиш проигрывал, и весьма заметно. Первая сфера Харад-аля начала прогибаться сразу же, как только столкнулась с барьерами зверя. Вторая задержала врага лишь ненадолго, но затем и она стала видимой и принялась с угрожающим треском проседать. Лицо орка стало еще более умиротворенным, он погрузился в транс настолько глубоко, что имел немалые шансы вообще не суметь оттуда вернуться. Но пока что игра стоила свеч — внутренняя, сильнейшая сфера дервиша все-таки выдержала удар. Она стала видимой целиком, пойдя юркими, тонкими трещинками-молниями, но не прогнулась ни на палец, даже когда зверь попытался шагнуть вперед.

Внезапно возникшая помеха пришлась чудовищу явно не по вкусу. Оно еще пару раз попыталось проломиться грубой силой, а затем словно бы впервые заметило сидящего поблизости дервиша. Глаза зверя под тяжелыми надбровными дугами в буквальном смысле полыхнули огнем, и он неторопливо, с неотвратимостью смертоносной приливной волны поднял лапу для замаха и выпустил когти, попросту ударив по воздуху в сторону дервиша.

Мурен, последний из покуда еще не связанных боем хранителей, при всем желании ничем не мог помочь союзнику. Выстраивая западню для зверей, шаман невольно загнал в ловушку сам себя. Теперь он был не в состоянии вырваться за пределы очерченного им самим круга и мог лишь бесстрастно, поскольку призраки лишены эмоций, наблюдать за ходом битвы. Зверь же своим замахом разорвал воздух и пробудил волну искажений пространства, которая устремилась прямо к орку, игнорируя все его сферы, и… с противным звоном расстроенной скрипки разлетелась в клочки, столкнувшись с сияющим щитом из чистого солнечного света. Альтемир, отвлекшись на секунду от собственной битвы, защитил дервиша от удара. И ему даже в голову не пришло удивиться тому странному факту, что его силы не подвели там, где спасовала волшба сильнейших чародеев.

Однако зверь был не тем противником, которому можно было противостоять безнаказанно. Немалая часть урона, поглощенного солнечным щитом, передалась его создателю. Альтемир согнулся, словно получив под дых булавой, и с большим трудом удержался от того, чтобы не упасть на колени. Мурен был готов поклясться, что слышал треск ребер, но мгновение — и паладин снова стоял в полный рост как ни в чем не бывало, смотрел прямо в глаза зверю и вроде бы даже улыбался.

«Прекрасно! А теперь подвинься!»

Мысли Наран-зуна, вроде бы заемные у охотника, но от того не потерявшие своей привлекательности, прочно засели в головах у всех. Паладин так просто отпрыгнул в сторону, ощутив скрытый в этом возгласе смысл. И не ошибся. Зверь, раздраженный сопротивлением ничтожных червей, решил больше не мелочиться и, с неожиданной резвостью махнув лапой, ударил всерьез.

Широкий веер искажений метнулся вперед, угрожая и дервишу, и паладину, и всем, кто стоял за ними. Вождь орков, словно обезумев, прыгнул вперед, прямо под атаку — и светящийся шарик у него на плече сорвался с места.

Храбрость всегда кажется безумием со стороны. Но охотник прекрасно видел, что за устремление скрывается в сердце у его подопечного. И потому без малейших раздумий бросился на защиту пустынного вождя, перевоплотившись в громадного, перевитого мускулами орка-воителя в одной лишь набедренной повязке, но с двумя громадными ятаганами и непоколебимой отвагой.

Охотник принял атаку зверя на скрещенные клинки, со скрежетом растолкнул лезвия, разрывая и рассеивая волну искажений, и сразу же, издав утробный рык, прыгнул вперед. Ему тут же пришлось изворачиваться прямо в воздухе, пропуская удар когтистой лапой над головой. Даже охотнику не хотелось бы получить удар подобной силы в лоб. Зверь, промахнувшись, провалился вперед и раскрылся. Охотник, используя удачный шанс, тут же вцепился ему в глотку и броском повалил наземь, сцепившись в тесной рукопашной.